Житие мое.
Все долго живущие в Банарасе иностранцы, знают друг друга в
лицо. Нас мало, и мы все особняком,
каждый в своём мире. Престарелый хиппи, невероятно наглый и хамоватый, никто
уже не помнит, когда он приехал, говорят лет 7-10 назад; интеллигентного вида
симпатичный американец, который boltaет
на таком чистом, но таком грамматически кривом хинди, что невольно улыбаюсь, он
живёт здесь уже год, сидит вечно с эппловским ноутбуком, общается с местными
исключительно на хинди, ни с кем больше не общается; девушка-израильтянка,
носящаяся со своим ситаром везде, очень жизнерадостная, и француженка Флоренс,
о которой я узнала от знакомого лодочника, что она работает волонтёром с
детьми. Флоренс самая закрытая из всех и никогда не сидит в «нашем» месте. И, собственно, я…никто не знает откуда я, потому
что они все молчат и все между собой не говорят, но я думаю, кто-то им поведал
обо мне. Мы сидим в Nandey tea and cofe shop (именно так написано на
вывеске). Место примечательно: стописят видов чая и кофе, цены для локал и
нелокал пипл идентичны, чистота для
Индии стерильная. Владельцы два брата-толстячка и семья одного из братьев.
Братья по инглиш знают только цены и ассортимент своего чайшопа, невичкантрят,
не лезут и очень чистоплотные, намывают там всё по 500 раз в день с мылом, там
реально не страшно пить чаи по 5 рупасов, лемон хани джнджер ти биг глас -10 рупасов, кофе маленький - 7 рупий, большой – 12, капучино- 15, кофе
машина, холодильник, сливки для кофе и такие милые цены. В основном там индусы
тусят, но часто и беляши заходят. Мы с
завсегдатаями вежливо улыбаемся друг другу: я, израильтянка, американец и
хиппарь, но никогда не разговариваем. Они все как я, мы одной крови – свой мир
у нас, неразговорчивые мы. Я прихожу с хинди книжкой туда и зависаю часами,
слушая бурлящим потоком хинди речь, которая из замысловатой кашицы преобретает
всё чаще смысловые оттенки. Кроме чай милега, ек чай и дханевад я ничего не
говорю, ну типа не принято женщинам болтать с мужиками, оттого и тормозится
обучение. Американец пялится в эппл, изредка перебрасываясь с локал на хинди,
произношение идеально. Хиппарь орёт на
хозяина, что тот тормозит и получает от меня уничижительный взгляд,
израильтянка, обнявшись с ситаром, что-то пишет. Когда я несколько дней кого-то
из них не вижу, то начинаю переживать: уж не заболел ли, всё ли тхик хэ? Мы
странные все.
Чанду – менеджер моего геста и жуткий мудак. Всё время
говорит мне «ты», я вечно его одёргиваю, мол я тебе «вы» говорю, «ты» жене
говори. Впрочем он незлобный, но вечно пытается заигрывать, садится рядом за
мой стол внизу в ресторане: «Чанду, дайте мне ручку и бумагу», он со скорбной
миной встаёт за ручкой и бумагой, обиженный, что его опять послали. Всё время
мне говорит, что я – маленькая куколка, жену свою так называй говорю я ему. Но
у него и снега зимой не допросишься, это не смотря на то, что я одна в гесте
живу сейчас. Зато он ловит меня на входе каждый раз, когда я возвращаюсь с
базара и заставляет на хинди рассказывать, что я купила, можно торговать на
базар идти, ибо овоще-фруктовый словарный запас я кое-как наскребла. Босс геста
самый адекватный индус из встреченных мною хозяев отелей, мужик на все руки
мастер, всё сам починит и проводку и прибьёт и приколотит, стабильно раз в
неделю я хожу в его кабинет и мы ведём долгие дискуссии по поводу того, что в лоу
сизон для бедной путешественницы надо бы снизить, а он ноет, что ему семью
кормить. Я всегда побеждаю в этих дискуссиях. Иногда он говорит, что устал, что
кончились аргументы, приходи через час, и я прихожу и добиваю его. Впрочем ниже
уже некуда, я прекрасно понимаю, потому чижу мышью под веником, а то снизит ещё
и выгонит в номер без душа.
На углу с месяц назад открылся BABA LASSI, раньше там тряпки
продавались. Цивильнее и чище, чем Блу ласси, но ласси жидкий, в Блу лассии ешь
его, черпая ложкой, но сил нет в жару туда ходить и я сейчас не турист, а
жилец, это мне не по карману. Не ходите в эту ласечную.
В моём Apsara рестике за 20 рупий дают 4 тоста, везде по 2, и самые дешманские цены в целом и гигантизм
порций изумляет, но после того, как я увидела кухню… из-за обилия тараканов не
видно ни посуды, ни стола, грязь уж ладно – столько её съедено, что меня
удивить сложно. Таким образом, я перебазировалась в Mona Lisa напротив.
Цены вполне себе вкусные, суп лапшовый 40 рупий (ВЕЗДЕ 60), официант Викас, после
того как получил на хинди втык по поводу того почему я жду заказ 1,5 часа и не
судьба было сказать, что не посибл сейчас это кушать, быстрее ветра летает,
правда говорит исключительно на хинди со мной, порой я не понимаю ничего, томно
повторяю аччха аччха, но вроде как он говорит об еде и о погоде и о брате, надо
уже сознаваться, что я хинди тхора тхора.
И не факт, что в Мона Лизе чище кухня, но я не вижу, а значит, так
спокойнее. Есть ещё Chandan
– там чуть дороже, но смотря что, я наблатыкалась выбирать там то, что везде
так же стоит. Хозяева -очень милая
семья. Мужик всегда мне с хинди помогает, очень доброжелательный и кухня вполне
себе чистая, он меня с того года помнит, если меня нет два дня, он всегда мне
говорит: «я думал вы уехали не прощаясь!». Славный дяденька.
Один юный прелестник весь февраль и полмарта не смел даже
взглянуть на меня, отводил взгляд от моего наглого бесстыдного взгляда. Теперь,
видя меня, его лицо озаряет такая бесподобная улыбка, что я прям счастлива, что
он счастлив. Его чуть не силой садили рядом со мной, теперь осмелел, садится
сам рядом, курит и руки потряхиваются в такт
с дыханием, хлопает своими красивенными глазищами. Я касаюсь его юбкой,
будто невзначай. Он никогда не заговорит первым, его друзья пытались его настроить,
но он такой стеснительный. Я тоже
никогда не заговорю первая. И не потому что мне нравится с ним играть, хотя всё
же нравится наверное, а потому что когда парни с аарти из волшебных эльфов
становятся просто ребятами, с которыми ты пьёшь чай по вечерам, это
перестаёт…заводить что ли…не знаю. Да и
хватит с меня подобных экспириенсов. Держу себя в руках. Может и удержу хотя бы
на этот раз.
