На другое утро я еле-еле соскребал себя с кровати, была ужасная слабость. Собирая вещи, всё время валилась прилечь на пять минут. В итоге мы кое-как к полудню чекаутнулись. Ночью я слышала, будто в дверь кто-то стучал, но, учитывая слышимость, стучать могли в какую угодно дверь. Но мне хотелось верить, что это был Сонам. Но, рассуждая логически, это не мог быть Сонам, ведь он сам сказал не реагировать ни на какие стуки до утра. Хотя я давно поняла, что на вещи нужно смотреть с той стороны, с которой нравится – всегда будешь пребывать в радостном расположении духа, поэтому для себя я решила, что стучал Сонам.

Мы оставили рюкзаки на ресепшн, а сами направились снова через базар к реке и гхатам, у нас была надежда, что кто-то умрёт, и мы посмотрим кремацию, впрочем, я скорее хотела показать эту процедуру Наташке. Но из зажиточных горожан никто не умер ночью - гхаты пустовали. Была чудовищная жара, меня вырубало на ходу, я просто села, а потом легла на горячие камни и втыкала в небо, деревья и храмы на другом берегу реки. Решили покурить, мне немного полегчало. К нам подошёл парнишка, стрельнул биди, зажигалку, через 2 минуты пришёл снова, сказал: «Welcome to Himachal» и попросил сфотографироваться, я увидела, что чуть поодаль стоят его многочисленные друзья – ну уж нет! Кое-как встала с пропитанных солнцем и жаром камней, чтобы сфоткать Наташку и паренька. Затем мы двинули назад, нам нужно было посетить Тарна темпл на холме Тарна. Сонам ещё говорил, что легко запомнить: Тара биди и Тарна темпл. К храму, по словам нашей распечатки, вело 160 ступеней, мы решили, что в такую адскую жару не сможем их преодолеть и, не торгуясь, берём рикшу. 30 рупий всё ж таки дороговато, решаю я для себя, но от жары и от моего ужасного состояния я зык не поворачивается торговаться. Зато по приезду к храму я бесцеремонно заявляю рикше, что сейчас мы будем фотографироваться в его транспортном средстве, рикша, довольно улыбаясь, вылазит, мы фоткаемся, но от жары лень, делаем по паре кадров.

Вот он – Тарна Темпл в бешено красном цвете. Говорят, этот храм в тантрической традиции и посвящён богине Кали (негативное (злое) воплощение Парвати –супруги Шивы). Изображения на стенах поражают моё воображение: безголовая Кали держит в руке свою отрубленную голову, с шеи потоками стекает кровь во рты нескольких человек (богов?), на другом изображении богиня-вдова- старая страшная тётка, похожая на ведьму. Но кровавая Кали с отрубленной головой (сама себе она её отрубила) меня поражает, завораживает, снова и снова смотрю на неё, это что-то за гранью моего понимания. У алтаря женщина-брамин хочет нас благословить, но мне настолько плохо, что если я сяду на коленки, то потом больше не встану. Внутри храм тоже бешено красный, он сводит меня с ума. Но в нём чувствуется энергия, очень странная, но вполне ощутимая. Будто ешь ложкой эту густую энергию места. Во дворе храма стоит дерево, увешанное браслетами, причём браслеты все одинаковые, то есть, маловероятно, что их оставляют женщины, и уж очень крепко они закреплены на дереве. Ах, был бы Сонам, он бы всё объяснил. Ах, Сонам…

Рядом с храмом большой красивый чистый (!!!) парк со скамеечками, на скамеечках сидят парочки. Впервые в Индии вижу парочки (Варкала не в счёт – это туристик плэйс). Причём все как один парни сидят в одной позе – их рука на спинке скамейки, вроде как они девушек своих обнимают, но, в то же время, не касаются их. Любопытно наблюдать за ними. Садимся на мокрую и колючую траву, я наблюдаю. Рядом с нами сидит парочка, с интересом уткнувшись в телефон, они даже периодически держатся за руки, о, Манди продвинутый город. На скамейке девчонка всё время двигается от парня, даже поставила сумку между ними, видимо, достал он её, а чего тогда с ним пошла гулять? Потом за девчонкой приходит брат, она очень радостно вскакивает и убегает с ним. А парочка на траве выглядит очень влюблённой и очень счастливой. Все парочки молодые – лет по 18-20. Тут меня начинает вырубать, и я проваливаюсь в бездну. Очнулась от того что колючая трава исколола мне всё тело. Встали с Наташкой и пошли на скамейку сушиться, потому что насквозь были сырые из-за лежания на мокрой земле. Смотрю в небо, в горы, в ярко палящее солнце и вспоминаю, что я уже так валялась на скамейке, только дело было в Красном Форте в Агре, на другом берегу Ямуны маячил сквозь дымку Тадж Махал. «А ведь мы сегодня видим Гималаи последний день, как можно смотреть кругом и не видеть гор, глазу не за что зацепиться», - говорит Наташка. И действительно, пора прощаться. Но тут грустные мысли развивает толпа школьников, просят сфотографироваться, мы отказываем – лень, нет сил. Я понимаю, что со мной что-то не то. Заходим в ближайшую кафешку, там нет воды. От слова совсем. Только кофе, чай и кола. Это в такое адское пекло! Наташка отпаивает меня кофе и колой, мне становится легче, чёртово давление упало ниже плинтуса. В кафешке был вентилятор, поэтому уходить оттуда не хотелось, но надо. Вниз решили идти пешком, по ступенькам. Я самолично их пересчитала – 366, вот так лжец-путеводитель!!! Но они очень широкие и пологие, идти по ним приятно, вверх конечно тяжеловато, а вниз в самый раз. Ступеньки заканчиваются на базаре между двумя палатками, где-то в глубине, если не знать о них, то найти невозможно. У нас осталось время до автобуса, поэтому идём бродить по двухъярусному базару на центральной площади. Наташка ищет подарки для друзей, поскольку у меня нет друзей, я праздно шатаюсь рядом и откровенно зеваю, обещанное кольцо я уже купила, а всякую мелочь куплю в Дели. Я бы даже посидела внизу в парке, но в Манди индусы странные, тут мало белых, на иностранок они пялятся, откровенно капая слюной, а мне проблем не охота, поэтому ходимба-продимба с Наташкой. Купили её другу кришнаитскую шапку, похожа на тюбетейку, мне приглянулся один платочек, но продавец упёрся рогам – 60 рупий и ни рупией меньше, да ну, я из принципа не стала брать, да и все эти шмотки жутко линяют и теряют вид после первой стирки. Конечно, дело не в 30 рублях за крутой шарф, дело в принципе. А шарфов этих у меня миллион до неба. В качества развлечения торгуюсь за Наташку со всеми, уступили бы побольше, но Наташка мешает – соглашается, а у меня же спортивный интерес – всегда платить ту цену, которую я хочу. Наконец-то этот адский шопинг заканчивается, мы выходим, идя по ступенькам, вздрагиваю от громкого крика: «Наташа!», как в замедленной съёмке оборачиваюсь – Сонам. Сердце грозит выплюнуться наружу. Наташа, значит, всё ясно. Что и требовалось доказать. Сонам, сияя аки медный грош, пожимает нам руки. Я безумно рада его видеть. Моё чутьё говорило мне весь день, что не навсегда мы вчера вечером простились. Хочется броситься ему на шею, задавить в объятиях, как я скучала, Сонам! Но я этого не делаю не столько потому что кругом индийцы, и можно поиметь множество проблем, а столько потому что Сонам не испытывает по отношению ко мне подобных восторгов, иначе моё бы имя выкрикнул. Невольно вспомнился Йоги, который всякий раз читал моё имя из блокнота, и смог его осилить только после того, как я написала ему на хинди. Вот и ответ – кому надо, коверкая язык, будут называть по имени. К тому же я специально назвалась Анной, чтобы Сонаму было легче, но….тем не менее Наташа… и имя тут не причём. А Сонам рассказывает, как проснулся в 6.30 утра, поехал в Ревалсар, сделал там свою работу, вернулся назад, 3 часа искал нас в Тарна Темпле, очень расстроился, что не нашёл, искал в отеле, но менеджер сказал, что мы выселились, и тут такая встреча, как он рад. Но он говорит, что ему пора, он приехал купить модем. Наташка говорит: «Сонам, я никогда тебя не забуду!», она украла мою реплику!!!! Мне нечего сказать Сонаму. И она забудет его через 5 секунд, зачем говорить то, что не является правдой? Ведь все проблемы от того, что люди не говорят то, что думают, а вечно лгут.

Я молча тону в его зрачках, теперь уж точно в последний раз, стискиваю его руку, чувствую как венка пульсирует на запястье, говорю с ним глазами. Он прощается и уходит. Сонам! Сонам! Со-нам! Со-нам! Со-нам! - пульсирует у меня в висках. И вновь что-то похожее вскипает со дна: я в Варанаси, мы прощаемся на гхатах, я до визга кусаю изнутри щёки, чтобы предательские слёзы не выскользнули наружу, бешено вскакиваю и убегаю прочь, чтобы не оглянуться, чтобы не пойти вслед, чтобы дать ему уйти, я бегу долго-долго, Ганга сливается с небом, я сталкиваюсь с толпами туристов…Теперь я ни за что не встану и не уйду из парка, в конце концов, Сонам – это лишь мимолётное виденье, которое, к счастье, не перешло в нечто большее. Я отпускаю, сохраняя в памяти светлые прекрасные воспоминания о юном бутанце. Надо срочно закурить маленькое горе. Долго ищем место, потому что главная площадь города находится рядом с полицейским управлением, и куча копов снуют туда-сюда, а мы 2 дня назад узнали, что штраф 200 рупий за курение. Замыливаемся в какой-то мини-парк, постоянно оглядываясь, курим, я решаю не париться, нервы дороже 200 рупий. Подходит нищий, просит денег. Взгляду него наглый, я не хочу ему помогать, Наташка помогает. И правильно – хорошо для кармы. Идём кушать в Пенджаби дхабу. Я заказываю нон-ведж. Всё тот же мальчик приносит здоровенную лохань мяса с подливкой, аромат божественный, и кучу чапатти. Наталья с подозрением косится в лохань: «А не корова ли это, часом?» Мне кажется это предположение абсурдным, я с аппетитом пробую – на вкус как тушёнка. What’s the fuck????!!!! Что происходит, чёрт возьми?!!!! Зову мальчика. На хинди, на английском спрашиваю: мальчик, уж не крова ли, часом, на блюде. И на хинди, и на инглише мальчик уверенно заявляет, что корова – она самая. Священная корова? Священная. Для наглядности изображает крову и произносит «мууууу», у мальчика нулевой английский, поэтому он не может объяснить…А был бы Сонам, он быобъяснил. У меня когнетивный диссонанс. Наташка отказывается есть корову, ибо это есть святотатство чистой воды. А мне до звезды. Вкусно ведь! Но вопрос открыт. Я знаю, что в каких-то штатах поедание коров не является преступлением, но чтобы их вот так готовили и ели, причём это не нам, как туристам, положили, а варилось это всё в гигантском котле, откуда многим клали. Вопрос открыт до сих пор.

После весьма странного ужина забрали рюкзаки из отеля и двинули на бас-стэнд. По дороге Наташка покупает бутылку воды и пачку печенек, за что получает 2 пачки печенек и 2 конфетки бонусом, она мне сообщила, что продавец чё-то ей сказал, но она не поняла, но вода стоила 20 рупий, а печеньки 10, поэтому другие 2 пачки и конфетки и вправду подарок. Вот она – непостижимая Индия!!! И киоск рядом с вокзалом, если учесть, что все туристы в Манди делают пересадку в Ревалсар, то маловероятно, что у этого дяденьки никогда белые ничего не покупали. В общем, это Индия, детка! На бас стэнде, как обычно, никто не знал, откуда отправляется автобус до Дели. Я решила сесть и расслабиться. В Индии всегда само, надо отпустить. Особенно помогает, когда в поезд пытаешься сесть – это отдельная песня, заслуживающая отдельной главы. А тут всего-навсего автобусов, делов-то. Снова иду в тот чудный туалет, где М и Ж совмещено и мочи по щиколотку. На выходе туалетмэн орёт мне что-то по типу: «э,э, пх пх!», за такой толчок платит 1-2-5 рупий ни за что не стану, это обдираловка, да ещё когда ээ и пх, вообще-то я мадам и леди, ну не знаешь ты, дядя, государственного языка своей Родины, ну обратись ко мне на хинди, а за такое шёл бы ты в лес, демонстративно задрав голову, прохожу мимо. В прошлый раз, кстати, никаких попыток содрать с меня мзду за посещение сортира даже не пытался. Вернувшись, вижу кучу малу автобусов и такую же кучу кондукторов, которые орут оглушительно направления - ничего не разобрать. Подхожу к первому попавшемуся: «Дели?», «Дели!». Это я удачно выбрала место дислокации с рюкзаками. Прислушавшись, понимаю, что наш кондуктор орёт: «дили дили дили дили», а дили – это Дели на хинди. Мы - единственные белые обезьяны на всём вокзале, и на нас все разевают рты. Внезапно ко мне подходит молодой монах и спрашивает, не в Дели ли едет этот автобус, узнав, что в Дели, просит помочь ему купить билет. Я недоумеваю. Ну ладно, идём. Спрашиваю его, откуда он, он из какого-то городка, о котором я никогда не слышала. Совсем юный мальчишка. Монах. Угу. И ведь он не сам выбрал такой путь. Подходим к кассе, монах сам сначала на инглише, потом на хинди просит билет. Я изумляюсь, я-то ему зачем, если он сам всё умеет? Узнав цену, монах мрачнеет, я говорю, что покупала за такую же цену, что ошибки нет. Тут приходит наш кондуктор и дальше помогает монаху. Монах снимает с шеи свой шарфик (скорее всего, ему старший лама подарил, благословляя на поездку) и одевает на меня. Я недоумеваю, но говорю спасибо. Шарфик. Настоящий. Намоленный. Обычно их покупать надо, чтобы тебе его монах надел. Я считаю это бессмысленным. А тут всё само. Добрый знак. Ещё болтаем о ни о чём, я говорю, что была в Бодхгае и Ревалсаре, на что монах благостно вздыхает: его мечта посетить Бодхгаю, говорим о недавних терактах, я говорю, что в автобусе едет ещё один молодой монах, и им вдвоём будет веселее. Мой юный друг радуется. Видно, что он очень встревожен. Видимо, первый раз выехал за пределы своего города и монастыря, и нервничает. Мне его жалко, но может, другой монах едет туда же, что и мой юный друг, и поможет моему не потеряться в Дели. С этим подходим и садимся в автобус, именуемый, кстати, суперделюксом. Это обычный автобус рабоче-крестьянского типа, только мягкие сидения. Наташка почему-то жутко нервничает, как на этой развальне ехать 12 часов, Наташа, неужели тебе после такого, что с нами было, может это напугать? Мне совершенно фиолетово уже. Двинулись. Трясёт так, что мои кишки просятся на выход, болтанка как на чёртовом колесе. Выпиваю одну задругой две таблетки- эффекта нет. На первой же станции не могу попасть в дверь на выходе, юный монах спрашивает, как я себя чувствую. Я себя не чувствую, это просто жесть. По сравнению с тем, как меня скручивало до этого – детский лепет. И я понимаю, что таблетки действуют, потому что слабость дикая. Сажусь в автобус. Тётка передо мной открывает окно на всё катушку, автобус несётся с бешеной скоростью, воздух такими порывами, бьёт мне в нос, что я не могу дыхнуть, закутываюсь в спальник, меня трясёт от холода. Прикрываю чуть-чуть окно, потому что невозможно дышать, тётка снова открывает. И так продолжается до тех пор, пока мой авомин не уносит меня далеко в полунаркотические сны. Прощайте, Гималаи! Мне было с вами хорошо!