Суреш.
Очередной непереносимо знойный день в Банаресе. Только и остаётся, что пойти в чайную, сонно поболтать с кем-нибудь. Суреш, как всегда, сидит на ступеньках напротив чайной, читает газеты, слушает музыку и глубокомысленно вздыхает.
- Суреш, а ты индиец больше или американец?
- Я?- он будто удивлён моему вопросу. - Я 8 первых лет жизни провёл в Кашмире (штат на севере Индии), но большую часть жизни в США, я американец, конечно.
- Но ты индуист?
- Да, и в отличие от тебя, не ем милых симпатичных коровок.
У него прикол такой что ли – при каждом удобном случае делает мне выговор насчёт коров.
Появляется Флоренс. Чему стоит у неё поучиться, так это тому, как общаться с пуджари, потому что пуджари не разговаривают с девушками, ибо боятся сплетен, а к Флоренс бегут наперебой, помогая ей с хинди, ходят на её вечеринки, и при этом в городе упорные слухи, что Флоренс спит с лодочником, но никак не с этими мальчиками. Интересно, что лодочник не может банальные предложения с английского на хинди перевести и наоборот? Почему она с пуджари маниакально налаживает контакт?
Паван – один из мальчиков с аарти покупает буханку хлеба, кормит корову, гладит её по лбу. У меня почти слёзы умиления.
- Они тебя не бесят? – спрашивает внезапно Суреш.
- Кто? – недоумеваю я, кого он имеет в виду: обитателей чайной или индусов вообще.
- Индусы.
- Бесят, конечно, но не всегда, я всё воспринимаю, как данность, иначе сошла бы с ума, но иногда да, я бешусь просто.
- Точно! Когда подходят вплотную и пялятся в мой ноутбук, когда в узкой улице трогают тебя потными руками в спину с криками: «Чало! Чало!» (Двигай! Шевелись!), про эк снэп (одно фото) я вообще молчу.
- Точно! А когда они ко мне обращаются «сэр», потому что некоторым слово «мадам» неведомо, и «чало!» с тыканьем потными руками в спину, иногда взвыть хочется. Но тут меня что-то бесит краткосрочно и периодически. А вот в моей стране меня люди в целом бесят. Так что здесь не так сильно я раздражаюсь.
- А я раздражаюсь очень сильно.
- Да, Суреш, я вижу, особенно когда платишь 25 долларов за двухнедельную визу непальскую, а возвращаешься через сутки, потому что индусы бесят? Ну-ну. Ты жить без них не можешь! (Граждане США получают индийскую мультивизу на 10 лет, но каждые 6 месяцев обязаны выезжать с территории Индии).
Суреш смеётся. Мы подкалываем друг друга – это стиль нашего общения.
- Они нас всех считают придурками, - продолжает Суреш. Мы для них – бесплатные клоуны и шоу, которые оставили свои милые уютные страны и ищем тут непонятно чего.
- Тебе важно, что они считают? Я для них – придурок, а они для меня.
- Ха-ха-ха-ха, действительно!
Появляются Джогиндер, который день сияющий аки медный грош. Невооружённым глазом видно, что он очень счастлив. Шепчется с друзьями, пьёт чай и озирается по сторонам.
Прибывает Ямрадж (король смерти) Нитиш, нещадно потея, хлопает километровыми ресницами и наивным шёпотом спрашивает Суреша, не появлялась ли Аша. Аша не появлялась. Суреш постоянно стебёт Ямраджа, спрашивая сколько куриц он убил сегодня. Ямрадж давно и безнадёжно влюблён в Ашу, у него это просто на лбу написано. Сколько ему? 22? 25? Лицо совсем детское. Для Аши он пустое место.
- Суреш, - пытаюсь я разговорить этого наполовину индуса, - одна моя знакомая говорит, что индийцы не думают. Не умеют. Я бы это назвала так: они не анализируют. Они как дети малые, не могут на полшага просчитать последствия.
- Не понимаю, о чём ты. Можешь привести пример?
- Да хоть их это извечное «окей» и «ноу проблем». Даже если проблема большая, у них никогда проблем нет. Или простой пример. В Монолизе есть официант Шива, любитель поболтать, все индусы - любители, но он - король болтовни. Зашла девушка с ситаром, а он её спрашивает: «Ваш учитель Манодж?» На что девушка отвечает «нет». Шива говорит: «Манодж – самый известный и самый лучший учитель музыки в Варанаси, но несколько месяцев назад он уехал в Дарамсалу, сказал, что не вернётся.» Вот если он знал заранее, что учителя нет в городе, то за каким лешим спросил? Захотел с девушкой поболтать, так ведь можно было спросить: кто ваш учитель и так далее. Это бытовой пример. Но в этом они все…ни не умеют думать от слова совсем. Девушка, конечно, посмотрела на Шиву, как на умственно отсталого, и ничего не сказала.
- Да, ты права. Они не анализируют от слова совсем. Знают, что все кругом сплетники, но всё равно кому-то выбалтывают секреты, а потом так искренне удивляются: а откуда это весь город в курсе чьих-то дел. Или же что-то в номере не работает, менеджер тебе скажет, да всё сделаю, но, разумеется, ничего не сделает, даже пальцем не шевельнёт, и думает, я что не пойму, что не стало работать? Пока взбучку хорошую не дашь - с места не сдвинуться.
- Точно. А знакомая моя говорит, что если она их это «недумание» будет терпеть, значит, будет размножать дерьмо вокруг себя и сама станет частью дерьма.
- Твоя знакомая как Аша. Аша тоже считает, что она одна может изменить индийский менталитет, тысячелетиями в них заложенный. Инфантилизм, не способность анализировать, безответственность. Это нереально.
- Но если моя знакомая, Аша, ты, я – мы все по крупицам будем что-то менять, может, это подействует?
- Я не хочу ничего менять, я тут гость. А Аша играет с огнём и получает сполна.
Не успеваю уточнить, что имеет в виду Суреш, так как появляется Аша и утаскивает меня на гаты. Говорит, что те, кто молчат – они пишут. И что она решила всё-всё мне рассказать. И если я хочу, то могу написать об этом. Об её истории.