Я иногда безумно скучаю по Г. И единственное, что я могу- это набрать ganga aarti в гугле и получить миллион фоток с ним. Наткнулась на блог американца. Фотки сделаны за 2 дня до нашего знакомства, у него там кудри. Когда мы встретились, он уже успел выпрямит волосы щас эти два дня. Если бы он этого не сделал.... Может быть нас бы не было в жизни друг друга. У меня до сих пор сердце бешено колотится, не дай Шива нам еще раз встретиться, кто-то кого-то прирежет. Я даже не знаю, есть ли он сейчас на аарти. Могу спросить Баблу, но не буду. Если рвать так рвать, чтобы сменить номер, скайп, фейсбук. Иначе кто-то бы точно не выдержал. Я даже не верю порой, что все это со мной было на самом деле....

---

Я порой очень скучаю за индийской кухней, но блин, тут такие цены в индийских ресторанах, что волосы дыбом.

---

На работе играет какое-то ностальгическое радио, ламбада. И старые романтические песни. Лида на 5м месяце беременности. Мне кажется, я смогу писать рассказы даже из своих походов к гинекологу. И я уж точно могу работать медсестрой там - теория изучена на 100%. И хорошо, что я из отпуска не привезла ребенка, мало того, что я одна просто материально не справлюсь, так он бы не прижился у меня. Все к лучшему. А Галечьян сука довела меня до слез, правда я плакала в туалете. Не стоит такие вещи говорить женщине. Все будет хорошо.

---

Мне приснился Катманду. Он был похож на Чернобыль. Я танцевала с Бики в каких-то развалинах. Он смеялся, говорил, что не умеет, я держала его за плечи, вела, он периодически утыкался бородой мне в макушку.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Гималаи. Разности восприятия.

Разности восприятия.

Я не люблю мужчин, я не
люблю женщин, я не люблю детей, мне не
нравятся люди.(Р. Литвинова)

Я ненавижу людей, заявляю
об этом абсолютно открыто. Потому что они все мелкие, жадные, пафосные, унылые,
злобные, агрессивные твари – люди как
масса, они тупы и мозгами застряли в средневековье. Если что-то не укладывается
у них в голове, он клеют ярлыки: сумасшедшая, старая дева, грязная лесбиянка,
чокнутая шлюха, идиотка, – список можно
продолжать до бесконечности. Иногда мне
кажется, что у меня аутизм – я просто СОВСЕМ не понимаю людей, их речей, их целей,
их поступков, их смыслов. Но я научилась играть в их игры, иногда мне даже
удаётся быть принятой в этот ваш социум. Очередные маски. Я –то, что изволите. Мне
сложно жить среди людей. Я их не понимаю. И не хочу понимать.

Но всё меняется, когда я
приезжаю в Индию. Их открытые белозубые улыбки, их по-детски радостные лица, их
безвозмездная помощь. Они угощают тебя чаем-кофе-спрайтом просто потому что им
приятно, они болтают с тобой, они приглашают тебя в гости, знакомят с семьями.
Люди добрые. И я начинаю улыбаться в
ответ, искриться глазами, хеловкать, махать руками, отвечать на их вопросы,
фотографировать их, когда они просят. Люди такие радостные и позитивные. И в
делийском метро толпа- - это просто толпа, никто не давит и не жмёт тебя, никто
тебя яростно не толкает. И только там понимаешь, что в России очень высокий
уровень агрессии, нетолерантности. В России не приемлют инаковости. В Индии
индуисты, парсы, джайны, мусульмане, сикхи, христиане, буддисты– все уживаются
мирно. Все уважают чужую религию. Все чтят чужие храмы. У нас же политик
заявляют: «Россия – православное государство», ага, а диагноз – православие головного мозга. В
Индии люди добрые, щедрые открытые. И плевать, что они вечно хотят тебя наебать
– ты же белый – равно богатый, но они так по-доброму это делают, и я так к
этому привыкла, что считаю свои долгом наебать их – они это чувствуют,
улыбаются шире, и мы расходимся друзьями. Они уважают белых, которые любят и
знают Индию. Когда я рассказываю индийцам, почему я люблю их страну, мне
кажется, они заплачут от умиления. И я
люблю этих людей, я преклоняюсь перед их оптимизмом, светлым счастьем,
лучащимся от них, преклоняюсь перед их болью и их страданием – потому как
тяжела и мучительна жизнь бедняка. И постепенно приходить осознание, что это не
я девочка, больная аутизмом, прячущаяся от мира, это люди - не те. Индия делает меня лучше. За это тоже
я люблю её. Индия меняет человека. Ты будешь или ненавидеть эту страну, или
влюбишься в неё – но она не оставит равнодушным никого.

Мы с Натальей ходим по
темплам Маникарана, звоним в колокольчики, до многих я не дотягиваюсь, прыгаю,
не достаю -люди вокруг смеются, я смеюсь
тоже. Мне очень хочется пообщаться с садху, или просто помолчать рядом, но нет
подходящих. Их много фейковых, тех, кто уходит от мира в надежде не работать,
жить на подаяние и курить гаш. Мы снова едим сладости, обажаю индийские
сладости. Вечером во всём городе гаснет свет. Мы идём в дхабу, где сидят сикхи в свете свечи. Заказываем
алу пранта (лепёхи с картофелем – очень вкусно!) – хозяйка месит тесто прямо
при нас, всё свежее. И нет, меня не пугают условия приготовления пищи. Мы есть
наши мысли. Надо выбирать мысли, да будет тогда всем счастье. Сикхи шушукаются,
обсуждают нас, и видимо, чтобы рассмотреть, ставят нам свечу на стол. Что не
говори – романтиш. А мы сидим и грязными руками с величайшим удовольствием
поедам алу пранта, ах у Йоги были самые лучшие лепёшки в мире, но тут тоже
ничего. Приходят ещё сикхи, а в дхабе всего 2 стола, садятся за наш стол и тоже
заказывают алу пранта. Когда мы уходим, они не хотят вставать, чтобы нас выпустить,
благо дело, я свои тощим телом умудряюсь пролезть в щель, не коснувшись никого –
дяденьки обломитесь! Но у Наташки такой номер не проходит, я прошу их встать –
встают. Потом конечно фото с Наташкой, я не фотографируюсь. Только на свой
фотоаппарат и с кем сама захочу.

Да будет свет в
прекрасном Маникаране – подходим к гесту. Выходим на балкон, долго слушаем шум
реки, смотрим на Луну – бледноликую красотку, стыдливо прячущуюся в облаках. На
юге луна низко-низко – протяни руку-достанешь, в Тамил Наде я почти касалась её
ладонями, в Гималаях луна очень высоко, зато такая яркая, и тени на ней не
такие.

Вместо горячей воды снова
чуть тёплая, но мы привыкли, нам пофиг. Решаем, что если завтра не будет дождя –
поедем в Тош, заодно надерём Харшу задницу, а если будет дождь – поедем в
Ревалсар. Вместо гаша с этого вечера у нас начинаются задушевные разговоры с
Наташкой. Мне легко с ней. Она меня удивляет. С ней не скучно – это редкость. Мы
очень-очень много ржём. Слава Аллаху,
она понимает мой юмор, а то никто почти не понимает. У нас хорошая команда.
Интроверт+экстраверт. Спокойной ночи.

@темы: страна контрастов

---

Гималаи. Маникаран – Касол – Маникаран.

18 июля

Утром у нас обнаружилась
горячая вода, почти кипяток, я обрадовалась, что не помыла вчера голову.
Горячая вода – это прекрасно. Особенно когда ты живёшь в номере за 150 рупий.

Я надеялась, что хотя бы
в Маникаране увижу снежные вершины – тщетно. Сезон дождей укутал город
облаками. Люди говорят, будут много дней подряд дожди. Идём дождь, сильный. Но
тёплый. В России никогда не бывает дождя-душа, он всё равно холодный и
противный, даже в жару. Муссонный дождь тёплый, терпкий, приятный, он ласкает,
он нашёптывает тебе небывалые истории, никогда бы не подумала, что дождь может
быть таким.

Мелкими перебежками
добираемся до кафе. Там к нам подсаживается мужчина, болтаем, он в качестве
подарка даёт нам два куска стафа – маланский и тошский, объясняет, какой лучше.
Не плохо сходили на завтрак – две плюхи гаша за хеллоу вич кантри. Спросили
также у нашего товарища, как добраться до Маланы – даже по индийским меркам
цены впечатляют. Либо 6 часов пешком, ага, по размытым дождями дорогам – не вариант.
Пригрустнулось нам от этого. Пришли в гест, идёт дождь, заняться нечем. Ну и
решили покурить, пока суть да дело – дождь кончился. Решили проехаться до
Касола – посмотреть соседнюю деревню. Кондуктором в автобусе оказался всё тот
же вчерашний добрый усатый мужичок. Очень долго ждали, пока автобус забьётся
дополна, ехали со школьниками. Интересно наблюдать за индийскими детьми.
Первое, что бросается в глаза – это их отношение друг к другу – не подколки и
подзатыльники, а дружеское трепание по плечу, за ухо, по носу, старшие младших
не обижают, мальчики уступают места девчонкам, и они не орут и не визжат как
ненормальные. На мой взгляд, дети были 10-14 лет, самый дикий возраст, но
произвели очень приятное впечатление. Я не первый раз обращаю внимание на
детей. Если у нас вечно кто-то кого-то колотит или какие-то наезды в
подростковых компаниях, разборки, кто кручи, то тут всё иначе. Контраст
настолько сильный, что поневоле бросается в глаза. Дети пьют воды – одна бутылка
на всех, хрустят сухариками. В целом обычные дети, только добрее. Девчонки
сказочно красивы: с длинными косами, правильными чертами лица, выразительными
огромными глазами, колечками в носу. В
Индии самые красивые девушки. Это даже не девушки, а произведения искусства,
мне хочется их фотографировать, но стрёмно, да и они стесняются. Жалко их, повыдают
их замуж за каких-нибудь придурков, которые отродясь не знали и не стремятся
узнать, что с женщиной надо делать, нарожают они детей, растолстеют, словом,
будут всю жизнь нести покорно свой крест. А сейчас они так счастливо улыбаются.

Заходят ещё девушки. На
вид не больше 16, ну, быть может, 18 – все с синдурами, значит, замужем. У них
ведь, если влюбился – женись. Даже просто в кино или по деревне погулять вместе
не пойти. И что из этого выходит? Мне интересно, есть у них счастливые семьи? Большинство
браков по договорённости – родители решают. Я не знаю, хорошо это или плохо. Если
каждая женщина хочет подсознательно семью и детей – ей это гарантировано, но
вот если она любит другого – то это конечно очень страшно. Девчонки у них, в
отличие, от мужиков, очень скромные, а было бы интересно поболтать. Я пыталась –
бесполезно. Мне интересно, их это устраивает? Наверное, кого не устраивает,
сбегают в большие города, такие как Мумбаи, Колката, Дели и там живут себе
тихо-мирно с подружками на съёмных квартирах, по крайней мере, сестра моего
знакомого сделала именно так.

А мы приехали в Касол.
Ооооооооооооу, да тут турья в три раза больше, чем местного начеления. Ужас-ужас.
Услышала русскоматерную тираду в адрес пробежавшей мимо собаки. Толпы израильтян,
на каждом шагу продают и покупают гашиш, открыто, не парясь. Тут же сидят
всякие хиппари, фрики и прочие странные личности и курят . Но в Касоле
обалденные виды на горы, мы идём в лес по тропинке, размытой дождём. В реке
купаются турики, на базаре делийские цены, Наташка ходит по базару, мне
скуууууучно, ненавижу шопинг. Тут все продавцы говорят по-русски. И я поняла,
почему в Маникаране, где мы вроде как две белые на весь город, на нас не
пялятся как на писаные торбы – потому что все базируются в Касоле – любители покурить,
специально туда едут, чтобы курить без проблем, а в Маникарн выбираются
посмотреть город на денёк. Всё-таки ну очень верное решение жить в Маникаране.
Касол слишком укурен, слишком туристичен, там даже есть кэмпинг, подозреваю
тоже для всяких хиппарей, с транс-пати и прочей ерундой. В Касоле тоже не видно
снежных вершин, мне грустно от этого. И кругом евреи, простите, израильтяне.
Нет, я против евреев не имею ничего, но Индия – излюбленное место отрыва
израильских демебелй, а поскольку у них и девушки служат, там целые компании,
естественно, после армии, они как с цепи сорвались, потому они бухают ночи напролёт,
орут, танцуют, поют, курят, слушают музыку на всю катушку, если в гест
заселились израильтяне – бежать, срочно. В Индии такими трушными израильскими
местами считается Пушкар в Раджастане и Касол в Химачале. Почему? Ай донт ноу.
В общем, для любителей тишины и покоя Касол не рекомендуется.

Назад идём пешком, потому
что нам сказали, что автобусы уже не ходят (было около 6), решили, что
тормознём автобус, если увидим, подумаешь 2км пешком – нам это пустяк, и не
слишком в гору. И вот на этом пути я поняла, почему они беспрестанно сигналят –
потому что река шумит так, что машин и байков не слышно, а дорога очень узкая,
извилистая, из-за гор ничего не видно, кто и откуда вывернет. Не очень приятно
идти по такой дороге, вечно уворачиваешься от проезжающего транспорта.
Практически дойдя до дома, ловим автобус, ну а что, мне 3 рупии не жалко
(1,5руб.), проехали метров 500 всё с тем же милым кондуктором.

Увидели странное действо,
праздник. Но! Как это выглядело!!!! На разукрашенных носилках поставили статуи
богов, украшенные и разодетые. Человек 5 мужчин взяли эти носилки, видно, что
им тяжело. И давай с этими носилками выполнять
очень странные действия: будто они пьяные и их шатает из стороны в стороны, и
так они мотаются туда-сюда на небольшом пятачке главной площади, другие люди
бьют в барабаны, собралась толпа. Я смотрю и ничего не понимаю. Смысла я хочу.
Зачем? В Индии надо всё принимать как данность, странно, что меня ещё что-то
удивляет, наверное, когда перестанет удивлять, поражать, восхищать, я перестану
туда ездить. Так они ходили-мотались довольно долго, периодически мужчины под
носилками сменяли друг друга. Нам наскучило это однообразное шоу и мы пошли
ужинать. Тали. Но тали был дрянь. Просто рис и горох. Фи. Не поела в эту
поездку человеческого тали. Опять побродили по рынку, в поисках непонятно чего,
просто не могли надышаться Маникараном, который спрятан ото всех скалистыми
горами, с клаустрофобией я бы туда точно не поехала, горы почти смыкаются над
городом, но это придаёт ему какую-то особенную атмосферу.

@темы: страна контрастов

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Гималаи. Маникаран

17 июля. Гималаи.
Долина Парвати, Маникаран.

Утро нового дня встречает
солнцем, привычным лаем собак и криками детей, раздающимися внизу, из школы. В
состоянии разжиженного мозга собираем вещи, чтобы не тратить время, идём наверх
завтракать. Хозяюшка начинает нам рассказать как много всего интересного в
Наггаре, ага, ещё бы, ведь в 3-х этажном отеле у неё одна семья индийская
остаётся, все остальные уезжают, ей охота нас задержать. Но у нас другие планы.
Мы идём на остановку, нам нужно с пересадками добраться до темноты до
Маникарана. Поскольку ни в путеводителе, ни на форуме точной информации я не
нашла, сколько времени нам нужно, я решаю торопиться. Тут на остановку
приваливает Ашок, накануне уверявший нас, что поедет домой ранним утром, а
сейчас утро далеко не раннее. Мы садимся все вместе в автобус, едем до
Бхунтара, Ашок говорит, что там нас пересадит на другой автобус, а сам поедет
домой. У Ашока ужасный английский, я его практически не понимаю, и меньше всего
хочу, чтобы он увязался с нами. Мы впихиваемся в автобус, и, о чудо, даже на
сидячие места. И начинается болтанка по серпантину. Мой завтрак нещадно
просится наружу, я вспоминаю о своих супер- таблетках, в этой болтанке с трудом
выпиваю их, и постепенно впадаю в полубредовое-полусонное состояние. Автобус
вихляет так, что даже от смотрения в окно кружится голова. Закрываю глаза. Всё
плывёт. Народу становится всё больше и больше. Тут Наташка здоровается с
каким-то мужиком: «какая неожиданная встреча», я своим таблеточным мозгом не
могу понять, кто это, почему-то думаю, что это её какой-то знакомый с Гоа,
удивляюсь этой встрече в битком набитом химачальском локал басе, но Наташка
говорит, что это тот дедушка, встреченный нами в Наггаре на вершине горы,
который спрашивал, где Россия, и которому она подарила 100 рублей русских
денег. А дедушка просто побрился, и стал не
дедушкой, а мужчиной лет 50-ти. Вот моя нулевая память на лица.

Автобус тормозит на какой-то
станции, прошу Ашока найти мне туалет, просто потому что в этой миллионной куче
автобусов я просто не смогу найти свой, если уйду одна, да ещё и это не
безопасно – разгуливать одной белой в сутолоке автовокзала индийской глуши, а
Наташка остаётся караулить вещи и тормозить автобус, если что, стоянка очень
короткая. Ашок отводит меня в туалет и ждёт на улице. Я выхожу из туалета, ни
одной белой обезьяны (откуда в жопе Химачала на промежуточной станции взяться
белым?), мою руки, и тут какой-то мужик подходит, я ещё думаю, он что слепой –
для леди же написано (на хинди правда, но вряд ли бы Ашок по приколу отправил
меня в мужской туалет, да и я видела женщину там, правда это может быть и общий
туалет, но в Индии это почти исключено), но мой мозг затуманен авомином против
укачивания, соображаю с трудом, очень хочется спать (побочка от таблеток), и
тут дядька хвать меня за локоток и в направлении кабинки. Я резко вырываюсь, не
успев испугаться, поливаю его русско-английскими ругательствами, выбегаю. Ору
на Ашока: «Какого растакого мать твою перемать, ты со мной зачем пошёл –
охранять меня, так и охраняй!!!» А этот идиот стоит косяк курит. Я говорю:
«Пошли быстрее, автобус сейчас уедет!», а он: «подожди, я докурю», в итоге наш
кондуктор, дай бог ему здоровья, прибежал специально за нами, орёт, что мы
уезжаем. Бежим к автобусу. Наташка говорит, что мы офигели. Ашок извиняется,
меряю его уничижительным взглядом. Сажусь, погружаясь в липкое забытье.

Бхунтар. Мы выходим. Ашок
ведёт нас пить чай. В дхабе тётка ни бельмеса по-аглицки. «Эк чай» (один чай)
прошу я для Наташки. Эта идиотка не понимает. «Ты что не знаешь хинди? Тогда
что ты делаешь в нашей Индии?», - говорю
я ей по-английски, но она же не понимает…Ашок снова крутить косяк, нет, он меня
достал!!! Тоже говорит тётке: «Анти, до чай» (два чая), она понимает. Видимо
ошалела от белой, которая говорит на хинди. Приносит чай. Я не могу общаться с
Ашоком, потому что всё время напрягаюсь, каждую фразу по 10 раз переспрашиваю,
Наташка не понимает, почему я напрягаюсь – да невозможно же так общаться! Меня
разболатло в автобусе по самое не могу. Единственное, что я хочу – это лечь, и
чтобы перестало штормить. Они там как-то сами разбираются, Ашок пишет свой
адрес и телефон, я понимаю, что если он не объяснит, как добраться – мы не
приедем к нему в деревню. Прошу его объяснить, а он говорит: «Как приедете,
позвоните мне, я вам объясню.» да как ты объяснишь по телефону, если мы и так
друг друга ни фига не понимаем??? Ну и ладно, мне его общество поперёк горла
уже. Наташка считает его милым, она просто не понимает всю ту пургу, которую он
несёт на своём хинглише. Наконец Ашок впихивает нас в под горлышко забитый автобус. Я прошу кондуктора сказать
нам, когда будет Маникаран, спрашиваю его – Маникаран конечная станция или нет,
он что-то непонятное произносит. Я полагаю, что Маникаран я должна узнать, так
как видела много его фоток. Какие-то женщины берут часть наших сумок. Кондуктор
ходит туда- сюда, продираясь сквозь наши баулы и кучу людей. Кондукторы в индийских автобусах –
отдельная песня. Они с водителем общаются при помощи свиста: если кто-то
выходит – они свистят, если трогаемся –свист, если надо сдать назад – короткий
прерывистый свист. Свистят и сами, и с помощью свистков (видимо, когда устанут
свистеть просто так), поэтому бешеная скорость (автобусы там просто летают по
90 км, но в горах ездят медленнее, правда, когда видишь под собой обрывы и
проезжаешь по самой кромке – сердце уходит в пятки) сопровождается нескончаемым
оглушительным свистом.

То ли дорога стала менее
крутая, то ли таблетка подействовала, но мне стало лучше. Смотрю в окно: вот
это виды – местность изменилась: вместо лесистых гор вижу почти скалы с
небольшой растительность, бурно шумящие горные речки с подвесными деревянными
мостами, из окна не видно вершин, настолько горы высокие. И тут я чувствую (или
после некоторых событий меня вновь параноит?), что какой-то парень ко мне весьма
недвусмысленно прижимается. Наташка говорит, что меня параноит. А вот и нет,
ведь с одного бока парень, и он просто придавлен ко мне толпой, и сзади парень
тоже просто вжат в меня, а вот с этого бока…начинаю поворачиваться насколько
возможно – не помогает. Бляяяяяяяя! Фак фак фак! Чёртовы извращенцы. На фоне
табуированного секса абсолютно у всех индийцев мужского пола едет крыша, причём
едет серьёзно. Наташка продолжает говорить, что мне кажется. Да как же мне
кажется, если я чувствую. Наконец-то мне удаётся развернуться, я смотрю на
этого парня так, что ещё одно мгновение его ко мне прижатия, и я размозжу ему
череп, я просто такой хай подниму на весь автобус, что его вышвырнут из него
как сраного кота. Он тут же перестают ко мне прижиматься, и теперь я понимаю,
что он именно впечатан в меня толпой, что ничего мне не казалось. Радостно
сообщаю Наташке, что ничего я не паранойю, вот сейчас всё ок стало. Может быть,
потому ко мне все пристают, что я всё время этого опасаюсь и подсознательно жду?
К Наташке вон никто не пристаёт. Но блин, один раз прочувствовав на себе,
каково быть белой женщиной в Индии, в стране, где секс возможен только после
брака, а многие мужчины из-за бедности не могут позволить себе жениться, увидев
этот безумный блеск в глазах, этот животный инстинкт, когда тебя как вещь делят, когда мужики решают
меж собой, кому же ты всё-таки принадлежишь, понимаешь, что это не шутки и не
сказочки, а самая что ни на есть суровая реальность! Ладно, чтобы вы не
нервничали: у меня тогда всё обошлось, меня мои герои отбили, но было, мягко
говоря, страшно. Страшно, когда тебя делят, и велят заткнуться, потому что
мужчины разговаривают. Когда ты для них – всего лишь белое мясо, млечха – ты
никто, ты хуже неприкасаемого, ведь у неприкосаемого есть хоть самая и низшая,
но каста, а у млечхи нет никакой касты вообще – она не человек. Она – нет, даже
не товар, они ниже этого. И что кто-то за белое мясо, унижаясь, стоит на
коленях, предлагает доллары, рупии, физической силой пытается отстоять…это
очень страшно. Это 21й век. Это Индия, детка. Я сейчас вспоминаю…странно, я молилась Шиве,
не какому-то абстрактному Богу, а именно Шиве, просила его защитить меня, меня
и двух ребят, пытающихся меня спасти. Это было давно, не со мной, не в этой
реальности. С тех пор меня параноит. Я проломлю череп любому, кто посмеет ко
мне прикоснуться вопреки моей воле. Поэтому я всё время доношу до Наташи мысль,
что если она просто смотрит на кого-то, а тем более улыбается – это всё, это,
по их мнению, значит, что она их хочет, и что я со своими габаритами просто
физически не смогу её защитить. Но, по-моему, это бесполезно. Они тут все
сдвинутые без женщин.

Освобождается место, я
сажусь, потом и Наталья садится. Смотрим на прекрасную долину Парвати с её
крутыми отвесными горами, уходящими в небо. Постепенно моя таблетка погружает
меня в сон, периодически силой воли продираю глаза. Говорю Наташке, чтобы следила
Маникаран, меня вырубает, и падаю на дно болезненного таблеточного сна. Ну хоть
не тошнит, и на том спасибо.

Открываю глаза, вижу
деревню, похожую по картинкам на Касол, а от Касола где-то 1,5 часа до
Маникарана (что на практике оказалось 20-ю минутами) по моим абстрактным
данным, с радостью закрываю глаза, открываю снова и вижу его – Маникаран –
точно такой как на фотографиях с форума. Тогда, около 2-х лет назад, я увидела
Маникаран на фото, я очень захотела туда попасть. И вот я тут – это такое странное
ощущение, будто ожившая мечта, будто я много-много раз была тут и снова
вернулась. Это оказалась конечная станция. Снова таблеточными мозгами надо
обдумать: что, куда, и зачем. По совету одного человека с форума селиться
следовало в гест у реки, чтобы бурная и шумная речка Парвати заглушала все
индусячьи звуки, чтобы можно было спать по утрам. Речку мы проезжали на
автобусе, но в городок ведут 2 моста: один прямо от бас стэнда, другой от храма
с множеством разноцветных флажков, трепещущих на ветру. Поскольку у нас обеих с
ориентацией на местности проблемы, решаем не идти непонятым путём, а
возвращаться к мосту. Тащимся с тяжёлыми рюкзаками кое-как, как дуры не можем
найти вход на мост, но нам показывают, что нужно спуститься по каким-то
заросшим ступенькам, пройти что-то типа полуподземного паркинга и будет мост.
Проходим. С открытыми ртами взираем на прекрасную гурудвару (сикхский храм),
шум от реки такой, что даже если кричать – и то плохо слышим друг друга. Подходим
к гурудваре: 2 стрелочки – налево пойдёшь – покой обретёшь, направо пойдёшь –
себя потеряешь (шутка!) Стрелка к горячим источникам-баням и стрелка вход в
гурудвару. Стою в недоумении: а где же выход в город? Милейшие сикхи
спрашивают:

- гурудвара?

- ноу грурудвара, I need way to the town,
in any guesthouse.

- go this waу - показывают
на стрелку «вход в гурудвару».

Ну и ладно, ну и гоу. И действительно,
проходим внизу, где парно, жарко, разделение на женскую и мужскую купальни,
поднимаемся, вмиг вспотевшие от пара и жара, и оказываемся на улице, точнее в
центре базара. Идём в ближайший гест – 150 рупий (75 рублей на двоих) нумера,
горячая вода по требованию. Менеджер втирает мне: «ты спускаешься вниз, просишь
меня или любого, кого найдёшь – через 10 минут горячая вода в руме, включим,
как захочешь, мадам, на час, на два», ну-ну, я что первый раз в Индии? Это
значит, что я получаю хрен вместо хот вотэ. Номер средней убитости, на полу
красный ковролин, опять подозрение, что в клопах. Распахиваю двери на балкон –
а вид – шумящая Парвати, храм с флажками (до сих пор не уверена, индуистский
или нет? Очень странный) и уходящие в небо скалистые горы со всех сторон. 150
рупий…заманчиво, я никогда ещё так дешмански не жила. В туалете, к моему
удивлению, всё работает. Спускаюсь. Озвучиваю Наташке расклад. Она говорит: «Пошли
ещё посмотрим», говно вопрос, идём. В 3-х метрах ещё гест, только если и из
окна видно реку – то издалека и, скорее всего, вид на базар, где шум-гам от
рассвета и до позднего вечера. Радостный манагер сообщает, что рум всего 100
рупий, но без горячей воды, что тут кругом ванны (представляет собой бассейн не
глубокий, где все моются, туда одна труба с кипятком течёт, другая иногда
выводит воду из бассейна, в этом бассейне все моются, температура градусов 70 –
для здоровья оно может и хорошо – сероводородные баньки, но мыться - сомнительное удовольствие, и вопрос гигиеничности
также открыт. Решаем, что уж лучше 150 рупий с надеждой на воду, чем 100 и
мыться холодной. На крайняк я говорю попросим манагера притаранить снизу ведро
горячей воды…или 2 ведра. Возвращаемся в первый гест. А манагер доволен: «В
нашем отеле возможно всё – трекинги, гости, курение – ну вы понимаете, всё, что
захотите возможно!», - разумеется, я понимаю. Бросаем сумки и идём искать еду. В первой
попавшейся дхабе убогое меню и какие-то делийские цены, если не выше. Ну его
нафиг. Раз сто проходим по базару туда-сюда, потом куда-то заныриваем внутрь –
и видим такую приятную кафешку. Официант нам кланяется. Ах, что это был за
официант!!! Я из-за него осталась. Такой престарелый рокер – худой и высокий
индиец (а может, пакистанец, непалец????), в высоких тяжёлых ботинках (не
помню, как они называются, аля гриндерсы, только выше), в косухе, чёрных
штанищах, и весь увешанный всякими бирюльками, с длинными волосами с проседью,
улыбается во все 32 зуба: «приветствую вас в Маникаране, уважаемые мадамы,
велком!» он настолько колоритен, что очень хочется остаться. Наташка
спрашивает: возможно ли курение в этом милом месте, на что перед нами
появляется пепельница, биди и спички, включаются лампочки над каждым столом и
вентилятор – прям 5 звёзд по-маникарански. Смотрим меню – как в соседней дхабе –
цены те же, ну и фиг с вами, зато такой официант. Правда его инглиш – полная каша,
я заказываю то, что я просто помню на память, но не помню, как оно выглядит и
точно ли оно мне понравилось, ну и не важно. Наташка пытается с ним объясняться
– я совершенно не понимаю его кашу во рту, говорю: «закажи на его вкус из
индийской кухни», путём долгих уточнений я доношу до него, чего мы хотим. Он
кланяется: «йес, мэм», и постоянно прибегает, спрашивая положить ли нам в блюда
то и это (а что это и что то - я не
понимаю), он показывает зелёный перчик на вид как чили, только зелёный – жутко ядерная
дрянь, перчик чили нервно курит в сторонке, ноу-ноу мотаем мы головами. Он
снова кланяется, спрашивает, какую мы музыку любим – конечно, индийскую. Приносит
свой телефон, включает и ставит на соседний стол – вот это сервис. Мы в шоке. Дядя уже наскрёб себе порядочные
чаевые. Ну мы единственные посетители в этой забегаловке -индусы едят утром завтрак часов в 9-10 и
ужин в 7-8, в остальное время все дхабы пустуют, либо там ковыряют в носу от
безделья форины.

Приносит нашу еду и
масала чай, опять кланяется, спрашивает, как нам нравится музыка. Нам всё
нравится! Заходит садху, как к себе домой, его тут же чем-то кормят. Подтягиваются
ещё люди попялиться на белых обезьян, хорошо, что мы сели спиной ко входу.
Просим счёт. Наш официант рисует забавную картинку с надписью переверни меня, а
сзади –счёт, по-моему, это очень мило. Зато цены на еду в Маникаране заставляют
понять, откуда такое дешёвое жильё. На Мэйн Базаре и то бы дешевле поели. Кладём
дяденьке чаевые – заслужил. Он кланяется, мы уходим.

Решаем осмотреть
гурудвару. До того я никогда не бывала в сикхских гурудварах, и сикхов видела
1,5 человека. Это отдельная тема. Сикхи – они выглядят очень очень очень
сурово, с их бородами и усами, в тюрбанах, и я-то прекрасно знаю, что у каждого
сикха кинжал за поясом – неотъемлемый атрибут. Суровые ребята. Но их глаза…у
всех сикхов такие трогательно-добрые лучистые глаза, что я каждый раз одёргиваю
себя: не смотри, не смотри, в Индии мужчинам нельзя смотреть в глаза – чревато неправильным
истолкованием. Стараюсь смотреть в глаза только пожилым сикхам. Только у сикхов
такие глаза на контрасте с суровой внешностью. И за поясом – кинжал, помнить об
этом. С сикхами шутки плохи. Хотя я уверена – они очень добрые. А эти их
тюрбаны…оранжевые, синие, белые, чёрные – кто бы мне сказал, что эти цвета
означают? В википедии унылая статья про сикхизм рассказывает уныло и скучно о
том, что я и без неё уже знаю. Молодые мальчики вместо тюрбанов носят какие-то невероятно
уродливые пимпочки на головах, то есть их волосы на лбу собираются в пучок,
сверху надевается платок, который закручивается вокруг пучка – выглядит ужасно. Наташка говорит, что прибить бы того, кто эти
пимпочки придумал. И у неё миллион вопросов, как всегда начинающихся с: «А
почему…?», я уже привыкла, мне нравится, что она такая любознательная почемучка,
но некоторые вопросы ставят меня в тупик. Я же не индолог в конце концов. А
сикхи вызвали миллион вопросов. А я только знаю, что сикхизм основал гуру Нанак
в 16 веке, что это смесь индуизма и мусульманства. Вот и всё. У меня у самой
куча вопросов, и тут я понимаю, что в посещении гурудвары может быть подвох, а
я не в курсе. Ну и ладно – если что мы тупые руссо туристо, мы ничего не знаем –
надеюсь, прокатит.

Сдаём шлёпки, ступаем по
обжигающим ступенькам (потому что внизу горячие источники под землёй), в
гурудваре куча мала сикхов, исключительно молодых и исключительно мужского
пола, мы вмиг вызываем дикий ажиотаж и бурю восторгов. Выстраивается толпа на «ван
фото плиз.» Ну уж нет! Так дело не пойдёт. Я же знаю, зачем фото, а Наталья
фоткается, пока не сфотографировалась со всеми – от неё не отстали, все рьяно
хотели с мадам с найс хеар, а мадам с nice hair отошла чуть поодаль, а Наташка их не понимает.

- one photo madam

- no photo

- please. Please please please please
please please pleasе

Ага, если с одним, другим
тоже захочется – а их тут несколько десятков, а если другим отказать, тот
подумает, что я его выделяю из остальных, привяжется – оно мне надо – оно мне
не надо. А потом друзьям со всей деревни будет показывать фотку – вот видишь, я
имел секс с этой блонди, а друзья будут умирать от зависти, а ещё мне очень не
хочется, чтобы на моё фото, пардон, дрочили. So no photo. Я помню в Варанаси
приходилось закрывать лицо платком, аки правоверная муслимка, потому как там
даже разрешения не спрашивали на фото, была готова напялить на себя паранджу, а
под конец орала: «фото, кто хочет фото? Фото, фото с русской блондинкой,
налетай, одно фото – сто рупий!», - они ржали как сумасшедшие и ветром всех
сразу сдувало, любителей фото)))

помню манагера из
варанасского геста, талдычившего мне изо дня в день: Аna, remember about your safety, always! как
же он меня тогда достал, но спасибо ему, первый человек, который промыл мне
мозги и поставил всё на свои места. Я помню, друг, я помню, всегда.

Пол в гурудваре
обжигающий, кое-где постелены доски, чтобы можно было ходить, отовсюду бьёт
пар, а от речки Парвати приятная прохлада, скачешь козликом по гурудваре, чтобы
не обжечь ступни. Внутрь, где сам алтарь, я как-то постеснялась зайти -а вдруг нельяз? Да и со всех сторон в тебя
тыкают мобильнками и фоткают юные горячие сикхи – не очень-то располагает к
духовному. Пока Наташка развлекается с фотографированием, я подхожу к скромному
пареньку, тихо-мирно варящему рис в горячей воде – вода и вправда такая, что 10
минут – и мешочек с рисом готов к употреблению. Мешочек привязан верёвкой, ну и
он стоит и держит верёвку. Стояла, пока ноги не попросили пощады – побежала на
деревянные доски. Только потом я узнала, что это осквернение – зайти в
гурудвару с непокрытой головой, я знала, что мужчины все в оранжевых или белых
косынках, но я не знала, что женщины обязаны покрывать голову, ведь в
индуистских харамах это по желанию – можно покрыть, можно нет – это не
принципиально, но в гурудваре я не видела ни одной женщины, и нас никто не
уведомил, у меня же всегда для этих целей платок на шее висит…а местные
паломники видимо так ошалели, что забыли напрочь обо всём. Красивые всё-таки
эти сикхи, мы назвали меж собой Маникаран городом прелестников. Там мало
женщин, идёшь по улицам, может за 2 дня пару-тройку тёток видели, там одни
мужчины. Всех беру в мужья, открываю гарем!!!! Надо видимо вернуться в
Маникаран за прекрасным отважным юным сикхом))

И тут вдруг меня
отпускает: как же здорово, что нет этого в-каждой-жопе-затычка- Харша, нет
придурка Ашока, что не нужно постоянно напрягаться, чтобы понять винегрет чужой
речи, постоянно переводить. Как же здорово говорить на родном языке, без
постоянных ковыряний в памяти, без подбора нужных слов, они все тут нужные
слова – как же это легко и здорово! И это я поняла, когда 4 дня трындела на 3-х
языках без умолку. Речка шумит, всё равно ничего не слышно, поэтому можно
молчать. Молчать – это тоже прекрасно. Ещё бы помолчать внутренне – ну до этого
мне как до луны и обратно. И мне так хорошо, так легко, так радостно и тепло на
душе, что вот она я – простая девчонка из трущобного района города
усть-урюпинска, я в сердце Гималаев, я в месте моей мечты – Маникаране, как всё
это странно, как всё это ошеломляюще здорово. И если бы я могла сказать себе
что-то, той себе, которая спустя 10 дней вернётся в унылую россию с этой её бесполезной
душегубной суетой – чтобы я сейчас, находясь здесь, сказала бы той себе? Я бы
сказала себе только одно: «Иди к мечте, только это и стоит чего-то, только в
этом и есть смысл, ничего не бойся, иди». Я здесь и сейчас, в горах долины
Парвати, я мудрая.

Я, набирающая этот текст –
я глупая, я ничего не знаю. Я только помню. Но печатая этот текст, я вновь
ощущаю себя той – на мосту через бурную горную реку, смотрящую вдаль на Гималаи
и орлов в небе, и я понимаю – времени не существует – это иллюзия. Но, кажется,
я повторяюсь.

А мы идём через мост к
тому темплу, с развевающимися на ветру цветными флажками, нас благословляет
брамин-сикх с бородой до колен и такими беззащитными глазами, что хочется
обнять этого дедушку, согреть его своим теплом. Только нет во мне тепла, лишь
холод русской зимы. Я никого не могу согреть, как бы сильно не хотела.

Начинает смеркаться, мы
бродим по базару, Наташка ищет трубки
для курения гашиша, находим по какой-то смешной цене, вспоминаю, за
сколько я видела их в Варанаси. Видим,
что в городе очень много индуистских храмов, решаем завтрашний день посвятить
осмотру индуистской части Маникарана. По-моему, мы единственные белые в этом
городишке, но несмотря на этот факт, никто на нас не пялится. Это странно
(впоследствии это объяснилось). От реки становится холодно. Я решаю, что уже
достаточно адаптировалась к Индии и можно позволить себе индийских сладостей –
отрываюсь в ближайшей кондитерской, на обратном пути я пугаюсь от того, что
кто-то трогает меня за руку, ну думаю я, сейчас у меня этот наглец огребёт,
оглядываюсь – там милое создание – рыжая корова с одним рогом, ластиться, просит,
чтобы погладили, глажу её большой круглый нос, чешу за ухом, такая нежная
корова, кормим её печеньками.

В гесте прошу горячей
воды. Ну и конечно получаем вместо неё чуть тёплую, но мыться можно, не
холодно. Спасибо и на том. Под нашим балконом спит большая чёрная корова. От гурудвары
поднимается пар, от реки веет прохладой, горы улеглись спать в туман. В муссонной
ночи мало звёзд, но безумица-луна на три четверти показала свой лик.

@темы: страна контрастов

---

Гималаи. Рериховские места, Наггар, долина Кулу.

16 июля 2013

Проснулась от пения птиц,
лая собак, и индийских мантр, доносящихся из темпла. Так здорово утром выйти на
балкон и смотреть на горы. Сегодня у нас на повестке дня изучение дома-музея
Рерихов. Но сначала нам предстоит очередной экшн под названием «поиски еды». В
отеле есть скучно, потому идём искать дхабу, о которой накануне нам поведал
Джордж. Поскольку Джордж сказал, что дхаба рядом с кастлом, и она одна, мы и
заходим в первую попавшуюся. С едальнями, несмотря на всю туристкость
местности, в Нагарре явная напряжёнка. Этакая тру-дхаба, без меню и прочих
тонкостей, 1-2 блюда и ниипёт. На завтрак можно выбрать только омлет и чай,
либо масала чай. В масала чай в туристических местах жалеют специй, я уже
заколебалась говорить «э лот оф спайсис», тогда как на юге всё время приходится
говорить «ноу спайсис», в обоих случаях это говорение как об стенку горох.
Очаровательная молодая женщина, стройная как тростинка, в белом шальвар-камизе,
готовит нам завтрак. В Индии вся пища готовится на открытом огне, поэтому она
такая вкусная! Понимаем, что это всё-таки не та дхаба, о которой говорил
Джордж, по описанию не подходит, но как обычно индийский пофигизм играет свою
роль – пожрали и ладно. К нам подходит садху
и просит воды. Святому человеку не купить воды грешно, он же не денег просит, а
на улице жарко. Покупаем ему еду, наташка покупает ему чипсы, садху говорит: «данке
шон», нас в Индии часто принимают за немцев, именно в этот раз, в эту поездку. Интересно,
почему?

Держим путь в кастл. Он
хоть и какого-то лохматого века ( в Индии мозги не работают, работает сердце –
потому вся информация утекает, как сквозь сито, в общем, замок 17 века, но за
достоверность не ручаюсь и в Лонли Плэнет не пойду уточнять – пофиг))он не
создаёт ощущения древнего замка. По мне так деревянный домик, ничего
интересного, ещё и не откосить от платного входа, злобного вида дядька сидит и
орёт: «Тикетс!» с балконов замка прекрасный вид на Наггар, а точнее, на горы –
цветное нагромождение домиков на склонах
-впечатляет. После кастла главная цель – дом-музей Рерихов. Он всегда
меня манил. Вот как простой русский (???) человек Николай Рерих мог додуматься
построить усадьбу в Гималаях, привезти жену и детей? Вход 50 рупий – для
платных индийский достопримечательностей очень низкая цена. Дом – типичный
дворянский домик 19 века, в русском стиле, в окружении цветущих деревьев,
напоминает Рериховский дом в Изваре под Питером. Разумеется, Рерих строил по-русски, с печкой,
как полагается, потому ему Химачальская суровая зима была нипочём! Я никак не
пойму, ну почему в горных районах Индии индусы до сих пор не могут построить
бани, печки в домах – да хотя бы в Наггаре – вон у Рериха срисовать. А то у них
зимой на дворе -2, так и в помещении -2 – жесть. Даже такие бекпекеры, кто по
несколько десятилятий скитаются по маме-Индии ни за какие коврижки зимой в
Химачал не поедут! Холодно! И вода ночью перемерзает в трубах. Но это Индия, не
была бы она такой, свободной от всяких глобализационных наворотов, мы бы туда
не ездили.

В Наггаре музей Рериров
называют русским музеем, очень его почитают, любят и берегут. Меня поразило,
что фамилия Рерих пишется по-английски и произносится как Рорих. То есть надо
спрашивать where is Roerich’s Museum? А Николай как Nicholas - это
очень странно, ведь имена собственные не переводятся. Пусть будет Николас
Рорих, а не Николай Рерих – суть неизменна. Так вот, в России этот человек известен
как художник, немногие знают, что он путешественник, исследователь, учёный,
археолог, общественный деятель. Он много чего сделал для того, чтобы в мире
знали об Индии больше. И философский трактат «Агни йога», написанный в
соавторстве с его женой Еленой, тоже много чего стоит. В музее все надписи
сделаны на английском, хинди и русском. В музее основные посетители – это
индусы и русские. С нами попросила сфотографироваться богатая индийская семья,
с земляками Рориха, было приятно. Рерихом был основан институт гималайских
исследований Урусвати, здесь же, в
Наггаре. В этот институт приезжают
учёные со всего мира (подробностей не помню из-за дырки в голове, кому
интересно – википедия в помощь, а моё скромное повествование не подразумевает
собой копирайт Википедии).

Рерих был очень
интересным человеком, неординарной личностью. Он разработал целую философскую
концепцию, основными принципами которой были гуманность, знание, красота. В
мире известен Пакт Рериха о защите культурных ценностей. В общем, человеком он
был, для меня, по крайней мере, выдающимся. Мне всегда хотелось прикоснуться к
тому месту, где он жил, творил. И вот я здесь, за 6 тыс км от Санкт-Петербурга
– его родины, вот передо мной простирается долина Куллу, всё та же или не та?
Вот я стою на балконе, опершись на перила, и смотрю вдаль, ну что, Николай
Константинович, привет вам, привет. Отличное место вы выбрали, я вас понимаю.
Тут Наташка тоже видимо проникается моментом:

- представь, Рерих утром такой выходит на этот
самый балкон почесать яйца…

- ага, и говорит: «Леночка, принесите мне
мольбЭрт, я не писал ещё вон той горы вот с этого ракурса под таким светом…»

- да, Николаша, сейчас принесу.

Смеёмся. А может, так оно
и было???

В комнаты можно смотреть
через окна – видно хорошо, комнаты берегут от сырости и насекомых, потому они
закрыты. Вот лежит Библия и на ней крест, вот выцветшая древняя фотография, вот
старинная посуда на столе. Вот-вот Николай, Елена или их сыновья пройдут мимо,
шурша платьями, я будто слышу, как скрипят половицы под их ногами. Вот кабинет
Дэвики Рани– жены Святослава (сына Николая Рериха). Святослав женился на
боливудской актрисе, которая стала его соратницей во всём, редкой красоты
женщина.

Далее идём в картинную
галерею Рерихов. Вижу фото Святослава...меня будто пронзает молния. У него
такой глубокий взгляд, в котором сливается такая духовная глубина, такое
глубокое Знание, доброта, что если бы мне сказали, что этот человек святой, я
бы ни секунды не сомневалась. Наташа снова читает мои мысли: «Ты видишь его
глаза, посмотри в них», я смотрю, я тону в них. Святослав похож на отца, только
ещё красивее. Но его внутренняя сила даже на фотографии заставляет чувствовать
себя амёбой, пустой убогой одноклеточной тварью. Я бы за таким человеком пошла
куда угодно. Но такие люди не нуждаются в рабах или учениках, они выше этого. У
его жены Дэвики Рани тоже глубина в глазах, но все её портреты написаны с одного
ракурса (что ж, актриса как-никак). В картинах Николая и Святослава Рерихов –
Космос, их невозможно описать, их можно только почувствовать. Мне дико обидно,
что рериховское движение зародилось в США и Европе, а в совке в те годы,
конечно, Сталин и партия, было не до того. Я лично ничего не понимаю из
трактатов Николоса Рориха, мой мозг не может объять такое необъятное. Но он знал.
Я точно знаю, он ЗНАЛ…он даже написал о своём знание, только нам, простым
смертным, не постичь. Прости, Николай, не понять нам. А так хочется. Знать о
важном, о главном.

Я снова и снова смотрю на
портреты и фотографии Святослава Рериха, от этих глаз на душе становится
тихо-тихо и светло, будто разжимается невидимый кулак, что стискивает сознание.
Непостижимые люди.

В музее в книге отзывов
одинаковое количество записей на хинди и русском. На английском мало. Я не
помню, что я пишу, но я пишу на английском, чтобы все могли прочитать.
Наверное, какой-то восторженный бред.

Далее место самадхи
Николая Рериха. Там вывеска: «Это наше святое место». В Индии Рерих известен
как великий духовный учитель и просветлённый мастер, достигший самадхи. Это
место представляет собой небольшую площадку с памятником посредине, где надпись
на хинди сообщает, что в этом самом
месте Николай Рерих достиг самадхи. Кругом исполинские гималайские деревья,
горы и куски неба. Тишина обволакивает. Ложусь на скамейку, и небо падает в
меня. Ветер играет листвой с деревьев, кружат в потоках воздуха орлы. В таком
абсолютном месте если уж не просветления достичь, то по крайне мере, душевной
гармонии можно легко. Мало-помалу приходят и другие люди, молча, почти на
цыпочках, приходят по нескольку человек, но потом поодиночке разбредаются. О
чём они думают? Наверное, как и я – ни о чём, в них тоже падает небо. И у всех
закрыты глаза. Кто-то медитирует, кто-то просто слушает тишину. Я закрываю
глаза. Я хочу раствориться в долине Кулу, мысленно передо мной проносится
время: я вижу это место осенью, зимой и весной, я вижу его много-много лет назад,
я вижу, как человек в белых одеждах, с глубоким взглядом и длинной седой
бородой спускается по ступенькам от дома, проходит, садится, закрывает глаза и
медленно погружается в самадхи. Это Николай Рерих.

Молча поднимаемся.
Молчим. Как будто вышли из какого-то чистого тихого потустороннего мира. У дома
встречаем русских, слышу их диалог:

Мужик:

- да чё там делать, там просто место, ну он
чё-то там сидел.

Баба:

- Рерих сидел? Чё делал?

- да ничё, гулял просто.

- да ну, чё там делать, скучно

- я и говорю, давай не пойдём, ещё вниз
спускаться надо, неохота.

В этом диалоге для меня
весь русский менталитет отражается, и
апофеоз того, что я ненавижу в России. Вообще, когда встречаешь русских в Индии,
хочется спрятаться и убежать. Есть конечно исключения, но так редки, что лучше сразу заткнуться, а ещё лучше
говорить по-английски, но тихо и чётко, чтобы по акценту не дай бог не узнали
свою. Наггар ещё и тем не понравился, что там много русских, быдлорусских. А
русские есть не быдло? Я знаю несколько таких, сто лет живут в Азии.

На выходе из музея
натыкаемся на группу казашек, путешествующих на джипах с русскоговорящими
гидами-индийцами. Я вмиг понимаю, почему русских (казахов, украинцев, всё бывшее
СССР) везде ненавидят. На лицах казашек омерзение и шок, они капризными
голосами доёбываются до гида. Гид вежлив, но и строг. Мне хочется за них
извиниться, за этих наглых свиней, мне мерзко. Они ведут себя ужасно, ноют, что
им жарко, душно и вообще всё плохо. Так девочки мои, прежде чем пакет покупать,
вы хоть бы в гугле забили Индия и удосужились почитать, куда едете, а вокруг
такая красота и гармония, такое величие гор, неужели кроме смятого платья вас
ничего не интересует? Чужая ущербность бьёт по национальной гордости. Наташка
меня понимает, мы молчим, мы не открываем рта, только Наташка (о чудо!!!)
по-английски просит у меня зажигалку, мы молчим, потому что нам стыдно. За
казашек. Ибо они и между собой говорят по-русски, а в Индии все эти страны – это
один хрен Россия они называют. А мы молчим, чтобы не дай бог про нас не
подумали: «долбанные русские!!!» когда измученный капризами и нытьём гид уводит
истеричных казашек в музей, мы обсуждаем, какой же это пиздец.

Решаем посмотреть
университет Урусвати, Наташа говорит, что мы пришли снизу – там нет никаких
указателей, следовательно, он выше. У меня топографический кретинизм, но я
подозреваю, что с того самого низа, откуда мы поднялись сюда, там же и
ответвления были, ну да ладно – вверх – это значит вперёд, и это всегда
интересно. Идём по пыльной дороге, медленно огибая горную гряду, постепенно
поднимаемся вверх. Кругом яблоневые сады, деревни, колоритные местные жители и,
самое главное, никаких туриков. Деревнеские собаки радостно приветствуют нас,
льнут к ногам, виляют хвостами. Я с собаками местными говорю только на хинди,
мне кажется, они понимают)) : «кута, аччха кутта, бара кутта!» (собака, хорошая
собака, большая собака). Кутята - в
смысле щеночки маленькие, точно произошли от хинди «кутта», и никто меня не
убедит, что это не так. Кутти – это тоже собака, но женского пола. Гай –
корова, с коровами тоже лучше на хинди, они могут подойти неслышно сзади,
ткунться в спину мокрым носом. Корова священна, это бесспорно. Харш, когда
увидел мёртвую корову на дороге, чуть не зарыдал, он молился, он призывал Шиву
на помощь. И это было не позёрство. Чтобы отвлечь его, стала спрашивать, почему
корова священна, он сказал, потому что она мать – кормилица, она отдаёт всё,
что у неё есть. Обычная картина: индус подходит к корове на улице,
дотрагивается рукой до рогов, потом до своего лба, потом до сердца. Вспомнился
мой прекрасный Банарас, где в Ганге купают буйволов – потрясающее зрелище, нет
это не шоу, обычный человек в жару купает буйволов, чтобы тем не было жарко,
буйволы резвятся, бегают, поднимают
брызги, а потом грациозно выходят на гаты.

А мы идём и идём и ничего
похожего на Урусвати не видим, зато видим Наггар, уютно свернувшийся клубочком
где-то внизу, а вокруг просто сказка. Когда дорога становится совсем плохой,
решаем возвращаться. В горах темнеет рано и сразу, без предупреждений и всяких
там сумерек. Двигаем назад. Счастливые часов не наблюдают, наши телефоны
оставлены в гестхаусе, и мы понятия не имеем, который час.

По пути к нам пристают
какие-то индуски, ни в зуб ногой по инглиш, я понимаю, что они Наташке пытаются
что-то продать. На настоятельные просьбы показать то, что они хотят продать,
тётки или не понимают, или делают вид. Наташка
просит избавиться от тёток, они шумные, вопят, машут руками у неё перед носом,
я говорим им : «чало, чало!» (уходите, уходите), понимают, уходят.

Только в Индии можно
идти-идти, потом сесть посредине дороге и закурить биди, и никто тебе ничего не
скажет, и это нормально и нисколько не странно. Тут все так делают. Сидим,
хрустим недоспелыми яблоками (качча себ, учу я Наташку хинди –
недозрелое яблоко), красота. Хара себ – зелёное яблоко. Вспоминается стих Верочки про яблоко, но он
тут неактуален, тут яблоки едятся по-правильному, как положено. Я думаю, если
вспоминать об этом стихотворении каждый раз, когда ешь яблоко, рано или поздно
можно достичь просветления. Ешьте яблоки чаще!
Спускаемся снова к замку. Голодные, решаем поесть в той же дхабе с хозяйкой в белом
шальвар-камизе, хозяйка обворожительно улыбается, блестит на солнце её кольцо в
носу, она готовит нам човмен из бич-пакета, это жесть. Решаем, что в Наггаре
даже пожрать нормально негде и что надо бы заказать нашей хозяюшке в отеле
мифический (ое) сиду, расхваленный Харшем.
Предлагаю пойти в Кришна Темпл, пока не стемнело.

- а где он?,
- спрашивает Наташка.

- да какая разница! В смысле без понятия.

- идём?

- летс гоу.

Спрашиваю тётеньку,
верной ли дорогой идём мы к Кришна Темплу, а тётенька говорит, что есть длинная
дорога и короткая, какую желаете? Я желаю длинную, жизнь слишком мимолётна,
чтобы торопиться. Идём длинной дорогой. Довольно долго, высоко, дыхалки
перестаёт хватать, каменистая дорога, но короткий путь сложнее, как нам
сказали, радуемся, что выбрали длинный. Эти бесконечные спуски и подъёмы ничуть
не тренируют моё йогическое тело, зато дыхание убивают напрочь. Доходим до
распутья, прямо как в сказке. 2 стрелочки в противоположенных направлениях. Обе
на хинди. Причём полустёршиеся.

- ну, Настя, читай.

- ээээ, дык тут я букв не знаю ни одной

-да ладно?!

- у них слишком много букв в алфавите, я знаю
штук 20. И тут не написано Кришна Темпл, это я бы прочитала.

Как это по-индийский - в
туристическом месте на пути к храму написать на хинди. Ну да ладно, куда-нибудь
да придём. Идём дальше. Снова стрелочки. На одной 2км, на другой 100м, причём
просто расстояние указано, видимо то, куда они ведут, было написано ниже.
Ладно, решаем посмотреть то, что в 100 метрах от нас – вуаля красавец Кришна
Темпл. Медленно открываю тяжёлые ворота, у входа садху:

-намастэ, баба!

- намастэ-джи!

Под яблоней у входа в храм сидит человек и шьёт
кришнаитские шапки, похожие на тюбетейки.

Чуть позже я замечаю, что
ноги его изуродованы полиомиелитом, он ползает, опираясь на руки. Но он
улыбается. Тяжела и сложна его жизнь, но он улыбается. Я чувствую себя дерьмом.

Из каких-то боковых
помещений выходит женщина-брахман, говорит, что после шести храм закрыт, но раз
мы пришли, она откроет нам посмотреть, только не хинду нельзя внутрь – смотреть
с порога. Мне не хочется с пеной у рта качать права, уверяя в том, что я хинду,
я так делаю, когда меня грубо и нагло по причине белой кожи куда-то там не
пускают. Как будто белая не может быть хинду (увы, такая установка бытует), но
тут эта женщина так добра, что я не собираюсь спорить, к тому же я не хинду в
самом деле. Она открывает двери храма, мы, переминаясь с ноги на ногу, смотрим
с порога. Брахман проводит все свои процедуры над нами – отказываться неудобно,
она же так добра, приходится приклонять коленки, покорно ставить тилак на лоб,
пить воду с ладошки и брать просад. Благодарим женщину. Я хочу оставить
донейшн, но не вижу коробки. Снова смотрю на старичка-инвалида, как он ползает
по каменному полу. Мне жаль себя, не его. Мне жаль себя за то, что я такая
маленькая, слабая и противная, что я с нормальными ногами не могу улыбаться вот
так просто, излучая покой и умиротворение, я борюсь, я всё время борюсь,
прекрасно понимая, что борюсь исключительно с собой. Сила этого человека
восхищает меня. Столько боли видишь в Индии: нищие, прокажённые, калеки. И это
чужое горе переполняет каждый раз чашу моего сердца, я рыдаю украдкой за чужое
горе, за всё зло этого несовершенного мира.

Мы выходим из храма и
быстро спускаемся вниз, чтобы успеть до темноты, которая догоняет нас,
наступает на пятки.

Только в Индии
иностранцы, встречая друг друга, говорят: «Намастэ!» нас приветствуют такие же
как мы, белые обезьяны. Мир вам!

По пути заруливаем в ещё
какой-то храм, который уже закрыт. Торможу Наташку, чтобы сняла обувь. Если
никого нет, это не значит, что можно в обуви шляться по территории храма. Хотя
не везде, в некоторых храмах обувь только перед самим храмом снимают, на
территории можно в обуви, но лучше уж снять, чем ненароком осквернить чужую
святыню. Потом мы всё-таки находим
дхабу, о которой говорил Джордж, пьём там чай. Хозяйка – улыбчивая тибетка.
Чай, чилум, чапатти -вспоминается песня.
Да уж, она такая, наша индийская реальность – чай, чилум, чапатти. И всё мне
одинаково сильно нравится. Вспоминаю, как вчера её пели все вместе.

Наконец добираемся до
геста, я бегу к хозяюшке заказывать сиду, а она говорит, что уже готовит их
(его), потому что вчера обещала. Спускаюсь вниз на балкон, там тусят Джорд,
Наташка и маменька, маменька нашла свободные уши и отрывается. Я поднимаюсь
назад, на веранду, смотрю на поглащющий Наггар закат, на горы, укутывающиеся на
ночь в пелену тумана, на огоньки, разбросанные по склонам. Приходит Джордж.
Молча сидим, курим биди, дышим закатом и вмиг наступившей темнотой. У меня есть
способность видеть всё со стороны, я как бы раздваиваюсь и в двух местах
одновременно. И в тот момент я вижу в темноте 2 фигуры – маленькую,
сутулуенькую и огромную – наши с Джорджем тени, развалившиеся на стульях, тени
и дым биди.

Подходит хозяйка -ужин на столе. Снова садимся все вместе,
только без Харша и Мамы, они уехали. Сиду, скажу я вам, на редкость
отвратительная штука, да икается Харшу в этот миг! Сиду представляет собой
рулет из какого-то серого теста, внутри какая-то дрянь, по консистенции похожая
на мясо, но на вкус…в общем, с со специями и соусом чили, заглушающими всё и
вся, я смогла отведать кусочек. Съесть это с маслом гхи, как советовала
хозяйка, я не смогла. Чем масло гхи отличается от подсолнечного на вкус, я тоже
не поняла.

- ну как, вкусно?, - осведомляется хозяюшка.

- во! , - показывает Наташка большой палец,
произнося в этот момент: «говно твоё сиду».

Я выдавливаю из себя
«вери тэсти». Джордж долго не хочет пробовать, но мы уговариваем, а потом они с
Наташкой находят сходство между сиду и каким-то турецким супом, которой на
первый вкус жуткое дерьмо, а к середине очень даже вкусно, но вкус
специфический. Я спрашиваю их, расчуяли ли они вкус сиду, Джордж уверяет, что
не супер, но есть можно. Ем второй кусок
-не, чудо не происходит, да, действительно, с голоду есть можно, но это
не вкусно. Похоже в общем-то на момо, только момо вкусные. Я заказываю рис с
овощами. Джордж медленно пережёвывает сиду, Наташка тоже. Ну и флаг вам в руки,
ребята. Но все сошлись на мысли, что сиду – говно.

А потом до нас доходит,
что Харш и Мама уехали с нашим гашем, и коротать длинные гималайские вечера
больше нечем. Просим Джорджа решить проблему. Он говорит с нашим вчерашним
официантом Ашоком, Ашок мямлит. Я
говорю, что я сейчас пойду в номер, так как устала, если через 10 минут Ашок не
приходит, я иду в душ и спать. То есть мы решили, что Джордж берёт стаф у Ашока
и приходит в нашу комнату, курить с нами. План всем нравится. Мы с Натальей
устали. Потому валимся в номере на кровать. Я ухожу в душ, выхожу, Ашока нет. Я
язвительно отмечаю, что Ашока я сразу же назвала мудаком, потому что он таковым
и является. Ложусь спать, Наташка только собирается в душ – стук в дверь. Я в
своей пижаме, которая по индийским меркам считается «в чём мать родила»
(короткие шортики и майка на бретелях) открываю дверь, так как ожидаю там Джорджа-Егора,
а там стоит блин Ашок и внаглую вламывается в номер. Чуть не пинками выгоняю
Ашока, его что кто-то приглашал войти? Заматываюсь в простынь. Стучит Джордж,
говорит, что зашёл в номер сказать маме, что потусит у нас, а Ашоку сказал
подождать 1 минуту, какого хрена Ашок вломился – никто не понял. Я говорю
ребятам, что Ашоку тут делать нечего, на что ребята говорят, что за стаф денег
он не хочет, хочет с нами покурить, я говорю, что я заплачу, лишь бы его не
видеть и не кутаться в жару в простынь, а сидеть нормально по-человечески. На
что мне предлагают надеть грязные штаны или сидеть как есть и не быть
расистской. Да я не расистка, Ашок просто тупой и скучный и очень наглый, в
общем, в нём всё то, что все терпеть не могут в индусах. Ну да ладно, Джордж
пусть и общает их с Наташей. Сидим, шмалим, у Наташки на телефоне песни от
Кукрыниксов до Меладзе. Ашоку нравится Меладзе. Ашок кладёт гаша как от сердца
отрывает. Мы с Джорджем говорим ему, что лучше 2 нормальных косяка, чем 10
каких попало, к тому же они там чаррасом все курят, просто столько табака какое
счастье курить? Мы все не понимаем прикола. Ашок говорит, что первый раз с белым
сэром и с белыми мадам вот так сидит и курит. Ой Ашок, то ли ещё будет, крэйзи
рашн собрались вместе! Ашок говорит, что
все белые на одно лицо. Наташка яростно ему объясняет посредством меня, что как
она и я, например, на одно лицо, когда одна маленькая, другая высокая, у одной
короткие волосы и белые, у другой тёмные и длинные. Ашок молчит. Я же говорю: «Тупой!»
Наташка разоряется: «Вот Джордж, например, большой высокий мужчина со светлой
бородой и волосами, а вот тут живёт какой-то белый, худой, с короткими тёмными
волосами –что они с Джорджем тоже похожи, на одно лицо?» Но Ашок же тупой…он
молчит. Ему нечем крыть.

Потом Ашок просит у
Наташки посмотреть наши фотки на телефоне, потом начинает просить фотки со
мной. Конечно я против, потому что знаю, для чего ему они. Но потом соглашаюсь
на парочку, я сижу рядом с Джорджем, всем своим видом показывая, что Ашок мне
до звезды, Ашок всё якобы случайно пытается
коснуться Наташи, я как и вчера, не курю после него. Он мне по-прежнему
неприятен. И конечно, он достаёт откуда-то гаш по крупицам, каждый раз говоря,
что это последняя, чтобы подольше посидеть. Мы решаем, что это последняя –
потому что последняя и все расходимся, ибо это несерьёзно. Впрочем, Джордж прикуренный, уже после 3го косяка начинает
ржать над тупыми вещами, как мне кажется, не ну один раз поржать, а он как-то
неадекватно долго ржёт над одной и той же
шуткой. Наташка вторит ему,
Ашок -укурок, я чувствую себя на чужом
празднике жизни. Мне скучно. Надо расходиться.

Тут Ашок внезапно фоткает
мою татушку на спине, я высказываю ему всё, что я думаю по этому поводу,
впрочем, моя вина – сижу с голой почти спиной, а мальчик женщин-то с голыми
спинами отродясь не видал, а потом его же и отчитываю. В общем, Ашок в восторге
от нас и приглашает нас в гости в свою деревню
у чёрта на куличиках. Он узнал, что мы планируем посетить Ревалсар, а он
живёт в деревне недалеко от Ревалсара (на практике это «недалеко» оказалось ой
как далеко), Джордж говорит, что 4 года знает Ашока, что он простой деревенский
парень, и что это безопасно, поехать к нему. Насчёт безопасно – это бабушка
надвое сказала. Но Ашок вполне безобиден, мы принимаем приглашение, Ашок чуть не
пляшет от счастья, сто раз переспрашивает нас, правда ли? но мы же крэйзи рашн,
конечно правда! Ашок говорит, что завтра уезжает домой в свою деревню и будет
ждать нас, а Джордж с маман уезжают через день в Казу и долину Спити, мы завтра
покидаем долину Кулу и направляемся в долину Парвати.

@темы: страна контрастов

---

Гималаи. Наггар

15 июля 2013, Наггар.

Утро нового дня
поприветствовало меня муссонным дождём. Из окна не было видно даже террасу, будто
густая белая вата снаружи и нет там никаких лесистых гор, упирающихся вершинами
в небо. Ничего нет, только туман и дождь. Дождь стучит по стёклам. Звуки
веника, подметающего террасу, голоса работников, убирающих последствия
вчерашней пьянки со столов. Всё в то же время, в 9.30, на сцену выходит Позёр.
Наблюдаю из окна, как он своими кожаными штуками обматывает сначала одну руку,
потом другую, обматывает ноги. Подходит к краю террасы – в общем, всё как и
всегда. Раз Позёр на месте, значит, я по-прежнему нахожусь всё в том же мире,
что и вчера. Это успокаивает. Я ещё тут, в параллельности.

Харш несколько раз стучит
в двери, я говорю, что Наташа спит, он уходит к себе, в номер этажом выше.

Позёр бубнит текст из книжки, проделывает
странные телодвижения, начинает обратный процесс сматывания, и как обычно,
садится за мокрый столик в ожидании завтрака.

Дождь моросит, но туман рассеивается, уже видно террасу, но горы
спрятаны, туман любовно прикрыл их своей
тёплой рукой, прижал к груди, чтобы они не боялись. Я даже не удосужилась
узнать имя той Горы, что виднелась из моего окна! Это непростительная
небрежность.

Пакуем рюкзаки, выходим в
тёплую влажность. Пар от горячих источников поднимается и смешивается с туманом.
Всё тот же запах навоза и гашиша. О, мой Вашишт, как я тебя полюбила. Если
будет на то воля Шивы, я вернусь, я обниму тебя, как старого доброго друга и,
непременно узнаю имя той самой Горы. А
ещё подойду к садху из Храма и попрошу благословить меня. Меня задевает, что
туристы их фотографируют; садху со светлыми добрыми всепонимающими и
всепрощающими глазами смотрят на туристов, на людскую суету, на бесполезную
никому не нужную спешку, в их светлых бездонных глазах вечность отражает
себя. Посмотришь иногда на какого-нибудь
садху, и будто Бог тебе в глаза смотрит.
Мне дико, отчаянно жаль, что я не успела. Не успела сесть с ними под навесом,
помолчать о главном.

Я всегда забываю о
главном, я вечно теряю суть.

Мы идём в ту самую индийскую,
не для туриков, дхабу, заказываем завтрак. Харш как всегда весел, подвижен со
своими энджоями и евресинг из посибл виз Харш. Ну конечно, как я могла забыть.

Я устала от Харша. Мне тяжело с такими
гиперактивными людьми, которые занимают собой всё пространство. Или это всё
дождь наводит на меня мрачные думы?

Харш говорит, что мы
поедем на Мамином грузовике в Наггар. Нахрена мне грузовик? Я так люблю трешевые
локал бас, с местными в дёсна целоваться почти, в толкучке. На грузовике, хм,
тоже мне. Но этот индийский пофигизм сильнее всего.

Выселяемся из геста, Харш
тащит наши рюкзаки, маленький, а сильный. Садимся в грузовик, вчетвером, там,
где должны двое сидеть. Наташа садится рядом я с Мамой, я с Наташей, и последним
втискивается Харш.

Харш всю дорогу поёт, мне
нравится, как он поёт, постоянно переводит мне песни и заставляет повторять. я
не могу большое предложение повторить сразу, он смеётся. Наташке становится
скучно, она пытается говорить с Мамой. Мама первый раз произносит несколько
фраз. Кстати, когда я его на хинди спросила женат ли он, он тоже промолчал, мог
бы мне ответить, я бы поняла блин!!!! И всё время Харш за него отвечал, и я забила общаться с Мамой.
А у Натальи любой заговорит, даже Мама-мистер Немой. Из-за тесноты мы сидим
почти друг на друге, я предлагала посадить Харша к Маме, потом Наталья, потом
я, но Наташа так и не вкурила индийский менталитет, потом, конечно, аукнулось,
и я не смогла сдержать своё бальзачье «ну я же говорила!», я думаю, меня все
ненавидят за это «я же говорила!», дык блин….

В общем из-за тесноты
рычаг передач находится у Наташки между ног, Мама там этим рычагом шурует, я
стебусь над ними:

- Мама, ты скорости специально так часто
переключаешь?

Мама с каменным лицом смотрит только на
дорогу. Я говорю Наташке, что Мама
небось первый раз женщины касается, а тут сразу между ног, давай-ка пока не
поздно Харша туда посадим. Мы с Харшем тоже довольно двусмысленно ехали, но y Харша мозги не по-индусячьи работают из-за долгого пребывания на Гоа, с ним
можно без всяких траблов так ехать. Я только одного понять не могу, почему
Харш-то допускает такое? Но держу свои мысли при себе. Собственно, делаю
выводы. Но в чужую бочку мёда со своей каплей дёгтя не ходи. Пока едем, Мама
показывает свой строящийся дом – неплох, только у дороги стоит. Так вот с
шутками, песнями и приколами прибываем в Наггар.

В Наггар я поехала только
потому что это рериховские места, и больше не почему, и типа по дороге, отчего
не заехать. Но…Наггар не понравился мне с самого начала. С первого взгляда. На
горе какая-то площадь, там под крышей парковка байков и куча престарелых жирных
байкеров, одни сплошные кругом белые обезьяны, вроде бы много домов, домишек,
но нигде вывесок guesthouse не наблюдается.

Я не люблю, когда за меня
что-то делают, терпеть не могу, Наталья тоже, поэтому мы с ней берём рюкзаки,
оставляем ребят на площади и уходим в поисках геста. Это был тот ещё экшн.
Только мы вылезли из машины, как народ куда-то пропал весь – пустынные улицы и
никого. Идём-идём, а толку ноль, спустились вниз с горы, увидели классный такой
особнячок – зашли – ни души. hello, is anybody here, heeeey?!
а в ответ тишина. Тут услышали, что на кухне кто-то кастрюлями брякает. Я опять
в этот день чувствовала себя очень плохо, а лазанье по горам с рюкзаком точно
не для меня. Наташка полезла наверх, на холм – там вход в кухню, предварительно
минут 10 учили с ней, что нужна рум на двоих с удобствами инсайд и горячей
водой. Ну ушла она, возвращается, рум нормуль, но стоит 700 рублей, ну рупий в
смысле. Чего-чего? Ага, щаааааааааааааз, в Вашиште за 250 жили. Тут значит 300
максимум. Отправила её торговаться. Тётка вышла сама ко мне – 500 и ниипёт
говорит. Ну нет. И дело не в 500 рупиях, а в том, что комната не должна столько
стоить, это есть грабёж среди бела дня!!! Так я и сказала тётке - в лоу сизон пусть свёкру своему сдаёт за
такой прайс. И шли мы вниз, всё дальше и дальше и дальше. Встретили туриков:

- Намастэ, братья! Где тут гестхаузы для
честных бекпекеров?

- не знаем, мы с Манали приехали погулять, не
живём тут.

Я начинаю злиться –
деревня – одни спуски да подъёмы, ходить тяжело, мне плохо и так, плюс солнце
вышло, стало как в сауне. И ни одной вывески о том, что это гестхаус. Стали заходить
в каждый дом – нигде никого нет, пусто, ни души. Спрашиваю людей местных:

- это гестхаус?

- да, мэм.

- мэнеджер где?

- не знаю, мэм!

- нам комната нужна, позовите кого-нибудь.

- нет никого, мэм.

Я не мало повидала в
Индии, но такого – чтобы в туристическом месте было проблемой вселиться в виду
отсутствия манагеров - это нонсенс.

Нет, в путеводителе у
меня 3 геста значились, но названий-то нет нигде на самих отелях!!!!

Какой-то индус проехал на
джипе, тормознул с вопросом, чего мадам желают, объяснил, где найти его гест и
уехал, шли опять вверх в чёртову гору, нашли. 600 рупий за какой-то мрачный
номер с красными занавесками и покрывалом, сырой, без горячей воды, и я прям
чуяла, что там клопы в матрасах.

Следующий гест – типа
отель, спросили 5-летнего мальчика, где взрослые, сходил за кем-то. «о любезные
мадамы, только у нас и только для вас в лоу сизон дабл рум за 1300 рупий»,
ха-хах-ха. Наташка говорит, что в зад этот Наггар, садимся в грузовик и едем
нахрен в Маникаран. Я говорю: ну нет, русские не сдаются. Идём вниз на
автостанцию, я вижу белую обезьяну подхожу, интересуюсь, где чего, объясняет,
где он живёт. Идём туда – а там нет мест. Потом встречаем русских, они нам свой
гестхауз объясняют как найти – снова вверх. Я без сил, я не могу больше идти.
Наггар фууу, ну и дыра. В общем, скитаемся уже часа 2. Подходим к Элиент
гестхауз – хозяйка француженка – нет мест. Да ёптыть, что ты будешь делать.
Пропади пропадом этот Наггар вместе с Рерихом всей долиной Куллу!

Решаем вернуться туда,
где за 500 рупий предлагали. Потому как в таком состоянии ехать по серпантину
дальше, в Маникаран, я просто не могу, мне надо отлежаться. Наташка говорит: «давай
за любые деньги?» Нет уж. Это жадность индусячью поощрять. Номер 200-300 рупий,
всё, что больше – это наёб. Вот ты в России будешь платить в 4 раза дороже,
если знаешь, что оно не стоит такого? То-то же. Возвращаемся в первый гест.
Тётки уже нет, есть мужик, который говорит 900 или валите дальше, ничё мол я не
знаю, кто вам и что тут предлагал. Я иду в туалет в этом гесте. Сидим отдыхаем.
Силы и нервы на пределе. Я вижу, что Наташка устала тоже. Мне очень трудно
дышать. Надо успокоиться и расслабиться, только так в Индии можно решать все
проблемы. чем больше напрягаешься, тем больше проблем. Я принимаю решение : сейчас
идём к парням, говорим как есть, отправляем Харша за едой, выезжаем из Наггара,
в первом красивом месте устраиваем пикник, я отлёживаюсь, едем дальше, если до
темноты до Маникарана или Касола не успеваем – ночуем в подвернувшейся любой
деревне, ну или на крайняк в кузове –спальники есть, ночи не очень холодные,
тёплая одежда есть, грузовик тентом накрывается. Ок, соглашается Наташка. Уж
кого-кого, а её хлебом не корми заночевать в горах на природе. Тут она говорит,
что видит домик чуть выше, всяко, если частный дом, то можно спросить комнату,
а может и гест. Опять разучиваем полчаса 2 предложения, и она уходит.
Возвращается радостная: комнаты есть, тока я не поняла, почём, хозяйка-дура на
пальцах показать не может. Ну что ж, пойду разбираться. Снова вниз и снова
вверх. У хозяйки словесный понос на хинглише, ни черта не пойму. Комнату покажи
– показывает шикарную комнату с балконом и видом на горы, просторная, чистая,
почти свежие простыни, 2 комплекта очень тёплых одеял, горячая вода. Радует
балкон – можно наконец просушить вещи.

- Анти (тётя, уважительное обращение к
женщине, старше тебя), сколько?

- вапролрорппеаквеапролропекаваепнролге

- чего? Покажи, покажи на пальцах

- цувкапнролдпмирлошгапеавыуувпанорл

Бляяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяя

Смачно матерюсь. И тут из
соседнего номера, почёсывая брюхо, выползает мужыг обыкновенный.

- угу, русские, откель?

- питер.

- и мы питер!

Тут хозяйка видимо
вспоминает английский и говорит: «а так вы друзья? Эти люди у меня 4й год
снимают, раз друзья, тогда 400.»

- давай 300, для друзей

- за 300 комната этажом ниже

-покажи.

Всё то же самое, но без
балкона.

- давай эту, берём.

- в верхней комнате балкон, и ваши друзья

- так она 400, отдай за 300

- нет, она с балконом.

- ну мне нафиг твой балкон, я вон у друзей
попрошу вещи повесить или на крыше посушу.

- 350.

- 300!

- тхик (ок)

Вот и ладушки!

Наташка видит, что я
никакос, предлагает сгонять за Харшем с Мамой и принести вещи. Я валюсь на
пластиковый стул без сил. Выползает соседка – мама мужика обыкновенного, этакая
дамочка типичная советчина, аля завучиха (впоследствии выяснилось, школьная
училка – физручка) и садится мне на уши, мол какие мы лохушки, что приехали на
2 недели, что Маникаран – это отстой и делать там нечего. Хвала Шиве и всему
индуистскому пантеону, её монолог
прерывает сынуля с просьбой зажигалки, я отдаю и прячусь в комнате. Валюсь на
кровать. Приходят Харш и Наташа с вещами. Я затаскиваю своё тело в душ,
становится легче, стираю, завешиваю весь балкон тряпками. Сажусь на кресло и
втыкаю на горы. Охота покурить биди, но зажигалка у сынули, Наташка в душе,
шарить в её вещах не прилично, пусть даже я знаю, где её зажигалка. Надо добыть
свою. Балкон длинный, с него две двери -
в нашу комнату и в комнату
соседей, кричу: «Соседушки, есть кто живой?!» Маман выползает:

- извините за беспокойство, ваш сын забрал
зажигалку у нас, где он?

- ой не надо ему давать зажигалки, он их вечно
теряет!

Тут сынок выползает из коридора, даёт мне
зажигалку.

Маман садится мне на уши,
что тут есть офигенское озеро, в 12 км от Наггара, говорит, что видела, что мы
на грузовике и так без палева толсто намекает, что типа если мы поедем, она бы
хотела с нами. Я так тоже толсто намекаю, что только в кузове, но Мама в кузов
только друзей садит.

Хозяйка, внезапно
заговорившая по-английски, впоследствии уверяет нас, что она тут всю жизнь
живёт, про озеро не знает, но знает водопад и выше него горы, вершина горы, где
потрясающие виды и мы сможем проехать на грузовике. Есть буддистский храм не
далеко, но он новый – лет 20 ему. Я предлагаю Наташке оставить буддизм до
Ревалсара, к тому же в таком новом храме слишком мало эманаций, чтобы имело
смысл тащиться туда.

Решаем ехать в горы через
водопад, а на другой день смотреть рериховские места.

Я наяву вижу то, что
многим даже не снилось,

Не являлось под
кайфом, не смотрело в окно…

(Сплин)

Харш целый день пытается
дозвониться до Йоги, но тот спит, потому что вчера мальчики перебрали местного
рома. Я думаю, оно и к лучшему, а то мы как-то с Йоги потянулись друг к другу. Он всё время спрашивал, сколько мне лет. Я,
прикалываясь, говорила, что 16, Харш говорил, что выгляжу я на 22 (тот ещё
льстец!), а Йоги поверил. Когда сидели в дхабе, он сказал: «ты такая классная,
жалко, что тебе 16…ну почему тебе 16?!!», я поняла, что паренёк не на шутку
обеспокоен тем, что я несовершеннолетняя. Хотела с ним объясниться сама, без
помощи Харша, и чтобы он понял. Написала в телефоне свой возраст по паспорту,
Йоги от радости подпрыгнул на стуле и стал улыбаться шире, он был вне себя от
радости! Эх, всё-таки хорошо, что он не смог встать утром, иначе я бы не
посмотрела, что этому юному прелестнику всего 20 лет. Одна моя знакомая как-то
сказала: «вот ты и дожила до возраста, когда стали нравится юные прелестники…»,
не дай бог дожить до возраста, когда я перестану нравиться юным прелестникам –
вот это будет совсем печально. Стану садху, заплету дреды, буду носить
оранжевые одежды, ходить с чимтой. Вот только глаз у меня таких чистых никогда
не будет.

Всё-таки я графоманка!

Мы тем временем
погрузились в Мамин грузовичок и двинули вверх по серпантину. Я заметила, что
перед каждым поворотом (каждые 50м), надо сигналить, чтобы не столкнуться,
потому что из-за исполинских гор ничего не видно, и ещё из-за шума реки или
водопада люди не слышат машин; выныривая на повороте, можно задавить
кого-нибудь. И тут Наталья просит у Мамы поводить, у неё зрение -9, но в линзах
чуть лучше, но тоже далеко не 1. Наталья начинает рулить, Мама контролирует
процесс, Харш поёт, а я смотрю не на пейзажи, а на дорогу. Я боюсь кого-нибудь
задавить, нет, упасть нахрен с обрыва вниз мне не страшно - всеиндийский пресловутый пофигизм. Один из
тех моментов, за которые я обожаю эту страну – кладёшь на всё. Просто на всё.
Всё такое неважное, такое…я имею в виду чисто бытовое и обыденное… В общем,
Мама на стрёме, крутят баранку вместе, я успокаиваюсь, вроде не должны задавить
никого.

Наггар ещё выше Вашишта
на 200м, а мы ещё выше Наггара поднимаемся – какая кругом бесподобная,
всепоглощающая красота. Тут невозможно страдать, депрессировать, мучиться, тут
всё кристально чисто и просто – божественная красота и никакие мысли не
страшны, голова чиста от ума, от эго. Очень много теряешь, когда живёшь в уме.
Вся западная наша система координат построена на уме, но ум – это иллюзия, всё
вокруг вообще иллюзия.и моя жизнь, и ваша, и этот текст тоже иллюзия. И вас нет, и меня нет. А этот мир наше убогое
сознание нам преподносит, отражая и извращая.

Как можно мыслить категориями ипотека-крутая тачка-гламурный
клуб-айфон 5- новая шуба-богатый любовник etc, мне никогда не понять этого, как можно этим жить
и ради этого жить. Может быть, поэтому все считают меня странной, девочкой
ку-ку? Но мне кажется, это мир сошёл с ума. Тут, в Гималаях, (в Индии в целом)
ты осознаёшь то, что действительно важно, что имеет значение и смысл: видеть
красоту, быть красотой, дарить красоту, видеть доброту, быть добротой, дарить
доброту. А все эти ваши стеклянные зверинцы офисов, дорогие игрушки, банковские
карты – это такой незначимый бред.

Харш поёт, моя душа поёт
вместе с ним, счастливая Наташка ведёт грузовик, счастливый Мама в обнимку с
Наташкой. Все хэппи! На дороге сажаем в кузов мужа, жену и их маленького
сынишку, их надо до какой-то деревни подбросить. А вот мы у цели. Мы на вершине. А вокруг, на сколько хватает
глаз, во все стороны и вниз простираются горы – с одной стороны покрытые
соснами, с другой пихтами, с третьей – травой, а с четвёртой – каменистые. Я кружусь,
и всё кружится вместе со мной, горы-горы-горы-горы, небо-небо-небо-небо, и надо
всем этим парят орлы, а по земле бродят курицы, ослы и овцы. И это всё кружится
вместе со мной в безумной танце. Я поймала волну безумного Харшева позитива. Мэ
бахут куш ху (я очень счастлива) кричу я. Мы садимся с Харшем в яблони и
начинаем отрабатывать произношение носовых гласных в хинди: «Нахи, нахи - выдыхай
в кончик носа», - говорит Харш, и его
нос при этом забавно подёргивается. Мы это нахи произносим миллион раз, а потом
он учит меня полугорловой букве «р» (безуспешно), у меня никак не получается,
либо как французская «р» кортавая, либо
как русская, но никак «р» хинди не получается. Я ною:

- Харшик, но если я просто «р» произнесу, например,
пер (дерево), меня ведь поймут?

- конечно, поймут, но ты будешь выглядеть
забавно, милый акцент.

- твой русский тоже не на высоте, давай-ка
слово «рыба» учить (он букву «ы» не может сказать, вот вообще совсем не может,
как я его «р»)

На этой вершине стоит
какая-то палатка, оттуда выходит дедушка, и идёт знакомиться с нами. Харш,
столько дней не умолкая, говорил по-английски, что с дедушкой постоянно
переходит на инглиш, говорит sorry и снова на хинди и снова на
инглиш. Бедный дедушка, он ещё не знал, что переслушать Харша нереально.
Дедушка, как и все индусы, прётся от моего хинди, улыбается, предлагает чай.
Спрашивает: «Россия – где это?», рассказываем, показываем русские деньги –
очень долго рассматривает, досконально изучает сотенную купюру. Наташка дарит
ему. Спрашивает, вам масала чай какой? Индиан стайл, - говорю я ему, а лот оф
масала, а лот оф шугэ, ноу шугэ, чини, чини (сахар), смеёмся… так вот
мой инглиш становится хинглишем, как говорит Харш «дхире дхире» (медленно) ты
научишься говорить. Ну-ну, я когда
грамматику открываю, я думаю, что дхире дхире очень близко к слову никогда, вот
насколько дхире дхире, ибо…сложно.

Рвём с деревьев
знаменитые яблочки долины Куллу. Йехэ пер хэ, йехэ себ хэ (это дерево, это яблоко) -вот такой вот у меня богатый хинди, но
Харшик в восторге, особенно узнав, что учу я его 2 недели. Забиваем на то, что
яблоки немытые и грязными руками смачно едим грязные яблоки (после Индии пару
недель взападло мыть руки часто, как-то такой неряхой становишься, и чувство
брезгливости Индия убивает с первого посещения раз и навсегда, по крайней мере,
во мне).

Набродившись по этому
холму вдоволь, возвращаемся домой, подвозим деда в кузове. Харш рекомендует нам
заказать блюдо сиду, но не может объяснить, что это. Говорит, только в Химачале
его готовят. Но наша хозяюшка разочаровывает нас, что его долго готовить, и
сегодня она не успеет. Заказываем что-то обычное. Сидим на террасе, курим биди.
Поднимается маменькин сынок, сосед по отелю. Знакомимся. Его зовут Егор (Джордж
для местных), и он музыкант. Болтаем с ним. Он 8 лет в Индии, но не безвыездно,
а по полгода. Каждое лето стабильно на 2 месяца вывозит маму в Гималаи. Маман
там такая, такие места посетила, что я невольно снимаю шляпу. Джордж рассказывает, как они 3 дня плыли со своими
музыкантами на Андаманы на халяву, так как играли на пароходе концерты, у нас
нашлись общие посещённые в Индии места, обсудили. Джордж завораживающе
рассказывал про свои приключения в Марокко и Стамбуле. Я давно нацеливаюсь на
Марокко, а тут Джордж со своими арабскими сказками душу растравляет…

Подходит наша хозяйка и
говорит, что в Химачале цивилизованные люди живут, и если наши друзья хотят тут
с нами посидеть, то ноу проблем, пусть приходят. Зовём Харша и Маму, Харш как
обычно обольщает хозяюшку , и она по-моему за какие-то смешные деньги сдаёт им
комнату, в которую мы не заселились, ту самую, без балкона. Становится всё
интереснее.

Идём ужинать как большая
дружная семья: Харш, Мама, я, Наташа, Джордж и его маман, и все за один стол
длинный садимся. Кроме нас в отеле из постояльцев только муж, жена и их
ребёнок, не сезон потому что. Хозяева садятся с нами. От усталости и жары есть
не хочется, но чай пьётся немеренно. Я решаю наконец, что хватит уж из себя
незнамо кого строить, пора приобщиться к лучшему гималайскому гашишу, если
что - сразу лягу спать. Зовём с собой
Джорджа, он говорит по инглиш слава богу, а то у меня уже язык на плече
после трёх дней, идём к ребятам в
комнату расслабляться.

Джордж знает и хинди,
учит меня очень красивой фразе, но тут вмешивается Харш, и мы долго шлифуем моё
произношение. Харш говорит, что если я хочу признаться кому-то в любви, то могу
сказать эту фразу – непрямое признание. И если мне скажут – значит оно самое –
фол ин лав. Наташка учится крутить косяки, Мама сосредоточенно сдувает табак с
простыни, кропотливо-внимательно скручивает.
И тут до меня начинает доходить, что Мама всё понимает, и по-английски,
и по-русски, потому что ведёт себя так, будто понимает. И неодобрительно
смотрит на Наташку, когда она обыденном тоном что-то не очень приятное говорит
про Харша или про Маму. Мама всё понимает – это факт. Потому и молчит.

И ещё, большинство моих
знакомых не понимают мой юмор, то ли я так тонко иронизирую, то ли у меня
чувства юмора нет, мне неведомо сие. но Харш всегда первый реагирует на мои
шутки, смеётся, говорит, что у меня быстрый ум (ну люблю я ближнего подъебать,
что поделаешь), и это несмотря на языковой барьер. И я понимаю, что нет никаких
барьеров нигде вообще, нигде и никогда. Просто есть люди из одного
микрокосмоса, а есть с разных галактик. Мне почему не с моей галактики
попадаются. Но в Индии всегда я встречаю очень правильных людей, нужных,
оставляющих во мне глубокий след.

Джордж знает популярные
индийские песни, они с Харшем поют. В дверь стучат, мы подгоняемся, но это
всего лишь наш официант, по-моему, он пришёл на запах, под предлогом, что
принёс воды. Ну что ж, заходи, гостем будешь. Наташка спрашивает его
(по-русски):

- как тебя зовут?

- моё доброе имя Ашок Гулерия, мэм.

Я перевожу, мы ржём по
поводу «моё доброе имя», ну что, садись, Ашок. Он не нравится мне с первого
взгляда. Я вижу людей, и никогда не ошибаюсь. Я вижу, что это не очень хороший
человек, но я же не буду выгонять его из чужой комнаты только по этому поводу. Я
не хочу курить с ним один косяк. Харш по-моему лицу быстро всё читает, мы за
три дня уже читаем друг друга по лицам, и забивает другой косяк, который идёт в
другую сторону, вопреки всем правилам, не попадая к Ашоку. Потом Наташка и
Джордж догоняют тему. Нет, ну что это за Ашок, мне неприятно с ним курить одно
изделие. Слава богу, Джордж общает Наташу и Ашока, я могу релакснуть. Спустя 3
часа безостановочного шмаления начинает кружиться голова, то ли от гаша, то ли
от того, что 6 человек 3 часа курят в 10-метровой комнатке. Я иду спать, с тем,
что не берёт ваш гаш, хотя сама то ли от темноты, то ли от природного топографического
кретинизма, вместо того, чтобы подняться вверх, начинаю спускаться вниз, но
быстро понимаю, что не туда, и поднимаюсь вверх.

Наташа просит не
закрывать дверь, так как она тоже уже идёт. Ладно, я ухожу в душ, и тут я слышу
или мне кажется, что кто-то зашёл, я кричу: «Наташа – это ты?», молчание, и вроде
ничего не слышно. Моюсь дальше. И тут я думаю, а ну как Джордж – псих-маньяк,
меня в 10 раз выше и тяжелее, вдруг это он тут чё-то вынюхивает. После
некоторых событий я паранойю по поводу таких вещей – у меня все кругом
психоманьяки, с другой стороны – это в Индии в номере не закрываться – это просто
идиоткой надо быть. Решаю выползти из душа и закрыть дверь. Говорят,
расширяющие сознания вещества обостряют чувство страха, возможно. Или это была
просто бдительность? А потом Наташка говорила, что она заходила в номер что-то
взять.

Я ложусь спать. Засыпая, я чувствую себя рыбой, плавающей в
океане, через толщу воды вижу солнечный свет, я ощущаю своё рыбье тело,
покрытое чешуёй. «А говорила, гаш не берёт» – последнее, что я успеваю подумать, прежде
чем крепко заснуть.

@темы: страна контрастов

---

Гималаи. То был не сон?

В Индии всегда снятся
очень странные сны. Объёмные 3D сны. Их невозможно описать. В
них можно только падать, стремглав, без остатка. С точки зрения психологии всё
объяснимо: миллион событий и водопады эмоций, новые люди, новые места – всё это
перегруженные мозг отражает во сне. Но мне не нравится такое объяснение. Мне
нравится такое: энергетика места.

Просыпаюсь с утра от
звука веника на террасе и разговоров на хинди сотрудников гестхауса, от криков
птиц. Солнце прогоняет утренний туман. Сначала кроме молочной туманной стены не
видно ничего, но спустя несколько минут проступают горы.

Позёр на том же месте в
тот же час производит всё те же загадочные действия. Все эти каждодневные
мелочи дают ложные представления о том, будто бы ты дома. Мой дом – это дорога
или подготовка к дороге. Так получилось, что с февраля этого года я мыслями
всегда в Индии, но тело моё в России, и быть здесь и сейчас получается только
здесь, в Индии.

Я так и не поняла, почему
Наташа не сходила ни разу в баню, в сероводородные источники, все туристы там
моются, следовательно, там относительно безопасно. Почему я не пошла – у меня
на то были причины, но почему не пошла Наташа, почему она даже не пошла
посмотреть, как эти самые бани выглядят – для меня загадка. Я то не пошла,
потому что боялась, что забью на все свои причины и занырну в бассейн с 65-ти
градусной температурой.

Идём на завтрак в нашу
кафешечку с чил аутом, туманно и даже прохладно, я кутаюсь в свой палантин,
который и от зноя, и от холода, и от солнца, и от дождя – словом, незаменимая
вещь. Рядом садятся девчонки, изучают путеводитель по Непалу. Счастливые, думаю
я, вот поедут, наверное, на автобусе, пешком перейдут границу…эээээх. Говорят
они так тихо, что даже не слышно на каком языке. Приходит та самая наша делийская
израильтянка, из-под шапки торчат мокрые волосы. Одета очень тепло, понятное
дело, только из баньки. Также медитативно достаёт прибамбасы и скручивает
косячок, закуривает. В этой кафешке много народу сегодня, все шмалят, запах
такой – одуреть можно. Израильтянка продолжает читать всё ту же книгу на урду. Подходит
всё тот же садху европейской наружности. Второй день в деревне – уже кругом
знакомые всё лица…Сидим, тупим. Ох уж эти индийские утренние затупы, когда
голова пустая-препустая, а ты мысленно благодаришь богов, позволивших тебе
оказаться в таком прекрасном месте.

Встречаемся с Харшем.
Сегодня он с Мамой. ( у Харша есть старший брат, у брата - жена, у жены – брат,
так вот этот самый брат жены и есть мама – это так называется родственная связь
между Харшем и братом жены брата Харша. Сложно, да?) По индийским обычаям хоть
Харш и моложе возрастом, он считается старше Мамы. Мама в жару одет в шерстяную
красно-белую кофту, плотные вельветовые коричневые брюки и шлёпки. Мама не
говорит по-английски, даже не пытается, всё время молчит. Называем меж собой
Маму мистер Немой. Выдвигаемся покорять ватерфол. Там, где вчера Наташа
выгоняла корову из ручья, вновь встречаем девчонок из кафешки, изучавших
путеводитель по Непалу. Они немного поднимаются с нами, чуть выше, там, где
почти нет туристов, стопицот раз благодарят нас, фоткают водопад. Я предлагаю
им пойти с нами в пещеру под водопадом, на вершине, они спрашивают, сколько
займёт времени, потом сожалеют, что у них нет столько времени, у них автобус,
снова благодарят, я желаю им удачи, и они уходят. А мы начинаем первый в моей
жизни горный трекинг. Из-за сезона дождей земля везде мокрая, много луж и
ручейков, камни и мох скользкие. Восхождение такое крутое, что приходится
буквально лезть на четвереньках, хватаясь за мокрые камни. Каждые пять минут
отдых – дыхалка ни к чёрту, сердце бешено отбивает чечетку. Харшик на каждом
привале курит чаррас, ему хоть бы хны. Да и что будет человеку, всю жизнь
прожившему в горах, он знает и любит горы. Виды вокруг такие, что хочется
остановить время. Такую красоту может создать только Бог, хотя бы из одного
этого следует, что он существует. Потому что вокруг божественно прекрасно.
Снова идём вверх, главное не смотреть вниз, просто механически опираться рукой
на камни – проверяя устойчивость, если не шатается – переносить вес, ставить
ногу боком на скользкую землю и так шаг за шагом, шаг за шагом. И снова отдых. Насчёт
физической подготовки – ноги, руки не устают, лез бы так и лез столько, сколько
нужно, но с дыханием проблемы, дышать нечем. А я-то вокруг Аннапурны(горная
гималайская гряда в Непале, популярное место трекингов) собралась. Да я на 2000м не могу дыхнуть, а там за 5000 м
переваливает и надо идти, несмотря на горняшку, там кислорода в разы меньше. Ну
тоже вывод – хрен мне, а не Аннапурна.

Харш показывает, как
палочкой с какого-то кустарника чистить зубы. Я на юге очень часто видела как
идут паломники и чистят веточками зубы, да, как раз в горах, отедляющих Тамил
Над от Кералы. Так вот, Харш разъяснил, что когда много дней в горах, а зубной
щётки нет…система не мудра – срываешь прутик, отрываешь мелкие веточки,
разгрызаешь веточку и этим разгрызанным чистишь зубы, полезно для дёсен, я
попробовала, моим русским зубам очень сложно разгрызать, Харш своими
белоснежными зубками хрумкает на отлично и чистит, хрумкает и чистит. А ещё эти
веточки продают на базарах.

Тут к нам в шлёпках
прибегает горный мальчик Йоги, приносит горячие домашние алу пранта (лепёшки с
картошкой) и обжигающий зелёный соус. Умиляюсь тому, как этот мальчик по таким
горам скачет в шлёпках – дитя гор, он нравится мне всё больше и больше.
Устраиваем на огромных валунах пикник, Йоги – золотой, приносит также сок и
воду. Харш с Наташей общаются друг с другом посредством меня, мы как-то с Йоги
на хинглише, Мама упорно продолжает молчать, мистер Немой, ничего не поделаешь.

А тем временем мимо
проходят какие-то индийские парни, Харш напрягается, я прямо чувствую это.
Понимаю, что Йоги прибежал не из-за лепёшек. Мы же в Индии как никак, тут свои
законы. Если две белые женщины в компании индусов, значит, они могут быть с
любыми индусами, и ничего нет такого в том, чтобы отобрать их силой у других
мужиков. Мне кажется, или Харш им втирает, что они наши гиды, и мы им платим.
Парней тех четверо, наших трое. Наташка весело щебечет, я, наученная горьким
опытом, начинаю подумывать, что сначала я сброшу вниз хотя бы одного из
четверых, а потом будь что будет. Но Харшик - наш человек-оркестр быстро
заминает проблемку. Я начинаю свою песню Наташке, что на людях никаких
тактильных контактов, чтобы никто не смел подумать, что это не наши гиды. Я
потом ещё поняла, что Мама тоже не от нехер делать пошёл с нами. Мама выглядит
сильным и угрожающим. Харш всё время говорит, что нет никаких проблем, и мы в
безопасности, но я знаю, что это не так.
Не могу донести до Наташки, что нельзя дотрагиваться до человека
противоположенного пола на людях, а также, если ты его не хочешь, но это
бесполезно. Я вот например ни с Йоги, ни с Мамой, ни даже с Харшем не
здороваюсь за руку – я же ничего не хочу, стало быть, нечего ручкаться. Потом,
конечно, Наташке аукнулось, но это не моя история, я не в праве об этом писать.
Скажу только, что ничего страшного не произошло, но было неприятно.

Карабкаемся вверх. Харш
говорит, что становится опасно. Ставит Йоги первым, потом я, потом Наташа,
сзади он и Мама. Я начинаю очковать, хотя сама же хотела в пещеру. Иду за Йоги
след в след, задыхаясь, бормочу slowly, please slowly. Снова падаем отдыхать, слабачки, стыдно. Причём
ноги шли бы и шли, но дыхалки нет. Карабкались часа 2, и вот, наконец, он…Водопад,
истоки, разбрызгивает капли на многие метры вдаль, кругом режущая глаз зелень.
Никогда и нигде я не видела такой зелёной травы, она бешено-зелёная, прущая, и
я такая же безумная, как эта трава. Ребята договариваются, что под водопадом
нас поведёт Йоги, я думаю – это по тому, что Харш перекурил. Пещера – святое место,
перед походом туда надо снять ремни и обувь. От того что там сыро, закатываем
штаны, оставляем сумки и фотоаппараты. Йоги first, затем Наталья, потом я, своими малюсенькими
ножками. Что им – большой шаг, то мне с разбегу и с шестом надо брать. Ноги
увязают в тёплой приятной грязи, чуть ниже колена, надо ступать след в след,
потому что из-за шума водопада не слышно ничего. Стараюсь за Наташкой ступать в
её следы, хватаюсь за сырые скользкие камни, за мох, ледяные водопадные брызги
колкими каплями в лицо, в волосы, в спину. Я счастлива. Я залезла туда, где
мало кто был. Чокнутая русская, как часто я это слышу в свои путешествиях. Но это
действительно так. Иду по колено в грязи, в Гималаях, ослеплённая солнцем,
отражающимся в водопаде, с улыбкой на лице. Здесь и сейчас, есть только здесь и
сейчас. Вот мы в пещере. Нужно на корточках пробраться в самую-самую глубину,
где стоит алтарь богини, загадать желание. У меня своё отношение к загадыванию желаний –
они никогда не сбываются, ибо никто никогда не получает того, чего он хочет,
никто и никогда, потому что это и есть самое большие наказание – исполнение желаний.
Ведь люди глупы, они не знаю, чего они хотят, только боги знают, они мудры. Я
говорю спасибо богине за то, что я здесь, что я стою на вершине горы у истока
водопада, в этой самой пещере, я благодарна находиться здесь. Йоги молится.
Выходим из пещеры. А спринтер Йоги успел сгонять, притащить мой фотоаппарат и
фоткает нас, я снимаю водопад изнутри, я вижу горы по ту сторону водяной толщи,
и бликующие солнечные лучи, гигантские гималайские сосны.

Наталья и Йоги
попеременно подают мне руку, мы двигаемся к выходу. И вот мы по ту сторону
водопада. Горные мальчики Харш и Мама уже каким-то образом оббежали всё по
земле (для меня так и осталось загадкой как они это сделали) и ждут нас. Мы моем
наши грязные ноги в водопаде, пьём ледяную кристально чистую воду, какая же она
вкусная! Сырые насквозь, но такие хэппи. Я счастливая девчонка. От избытка
чувств фоткаюсь с Йоги в обнимку. Йоги – отличный парень, плевать, что не
говорит по-английски, я его прекрасно понимаю, он меня тоже. И имя у него
классное!!!

Хвала небесам, спускаемся
вниз мы другой дорогой, она гораздо легче, там ,где мы поднимались, я бы ни за
что не спустилась, но виды там фантастические. По дороге нам встретился чувак,
ошалело спрашивая, где тут Вашишт, по-моему, он долго плутал, Харш указал
дорогу, чувак благодарил долго и сердечно. Йоги
говорит, что ему пора на работу и убегает куда-то в горы, я офигеваю с
этого парня – прискакал с работы, принёс еды, провёл под водопадом, опять
ускакал в горы. Мама продолжает сохранять молчание. «Мама, дай воды!», молча
подаёт бутылку. «Мама, ты почему молчишь всё время????????? Харш, почему Мама
молчит, он немой?», Харш смеётся. Мама просто неразговорчивый. Замечу в скобках,
что Мама не пьёт, не курит, очень хозяйственный, имеет грузовик, и у него
строится дом (сама видела!!!!), моё блядское желание заиметь пио-кард рождается
во мне, но я душу его в зачатках. Пио-кард – вид на жительство в Индии, даётся,
например, через год брака с индийцем, предусматривает разрешение на работу. Ох,
но это такие не лиричные темы…оставим их.

«Наталья, душа моя, чего
теперь желаете?», - вопрошает Харш. Так как за Наталью решаю я, моя душа желает
смотреть храмы в Манали, самые древние храмы! Натальина душа соглашается с
моей. Думаем, а не слишком ли много для одного дня? Но мы же крэйзи рашн, что
нам стоит, не спать же приехали. В общем, спустились вниз, переоделись, и
двинули в Манали.

Осмотрели разные темплы,
в том числе Хадимба Темпл (15в), после которого возникло выражение «ходимба-продимба»,
сопровождавшее нас всю поездку. В Ходимба Темпле я отказалась ставить тилак
(точка на лоб в районе третьего глаза, ставится в храмах), потому что женщины
сами себе ставят тилак, если брахман – мужчина, что-то я стала щепитильна в
этом вопросе, брамин же не поставил бы тилак индианке, а белой значит можно? Ну
уж нет. А вот просад взяла с удовольствием. Насчёт всех эти манипуляций меня
просвещал мой друг Баблу – брахман из Варанаси (эх, ностальгически вспоминаю
наши с ним беседы, о мудрый Баблу).

После этого Харш отводит
нас в парк, рассказывает мне, как он приходил сюда, на каком камне сидел, когда
работал в Манали. Скручивая очередной косяк, Харш говорит, какие мысли
приходили ему в голову. После этого у них происходит разговор с Наташей, я хочу
провалиться сквозь землю, мне неудобно, что я вынуждена всё это переводить,
причём у каждого уточняю, уверен ли он в том, что это стоит переводить. Харш несколько реплик просил не переводить,
Наташа никогда не спрашивала меня об этом, хотя она же ведь скорее всего даже
не поняла, что он просил не переводить, а иногда я просто не успевала этого
делать…в какой-то момент я хотела встать и уйти. Мне было жалко Харша, жалко
себя, какая-то мировая несправедливость. Я уставилась в горную речку Биас,
слушая её плеск и шум, погружаясь в бурлящие потоки. Меня уносило течением всё
дальше и дальше. И вдруг воцарилась тишина. Я не знаю, кто и что чувствовал в
тот момент из нас четверых. Мне было больно от того, что вокруг какой-то фарс,
или не фарс или это правда? Я не могла разобрать. Моя, два дня назад завершившаяся
лав стори, ноющей болью отзывалась в сердце. Но это не моя история, не моя. Я сказала,
что не буду больше переводить. Села и стала молчать рядом с Мамой. Миссис
Немая.

В общем-то всё было ясно.
Харшу казалось, что он любит Наташу, он чуть не рыдал, что не может жениться на
ней (или же не хочет…или же он любил её…теперь мне кажется, что нет, но в тот
момент я видела слёзы в его глазах), Наташка безжалостно издевалась. Наконец Наташа с Харшем выкурили косяк примирения.
Начинало смеркаться, мы решили возвращаться в Вашишт.

В нашу распрекрасную
дхабу также прибыл Йоги после трудового дня. Я вновь сделала заказ на хинди. Не
помню, что мы ели. Вроде как Бхурджа панир (не отвечаю за правильность
названия)- что-то типа курицы в соусе. В тот вечер я решила попробовать биди
(индийские сигареты, скручиваются, пардон, на ляжке, из табака и табачного
листа, перевязываются ниточкой, стоят копейки. Биди – сигареты пролетариата),
мне понравилась их терпкая крепость. Мы опять болтали на 3-х языках, Харш
поражался моим мозгам, схватывавшим хинди на лету (инглиш бы я так схватывала,
давно бы свободно говорила). Я узнала, что около 70% индийцев не любят Махатма
Ганди, видят Индию без него, считают его политику неверной. А я-то думала, что
он национальный герой. Ребята объясняли тонкости политические, но я не курю
индийскую политическую кухню, я вообще ненавижу политику и политиков, так что я
не поняла, почему Ганди не прав, хотя я когда фильм о нём смотрела, у меня тоже
какое-то двоякое чувство сложилось, что меня наёбывают, но я списала на то, что
я на английском смотрела фильм и чего-то не уловила.

Харшик с Йоги пели нам
песни индийские, Мама по-прежнему молчал. Мы с Харшем переводили беспрестанно,
ещё ржали между собой, в общем, было весело. Возвращаясь в гест, решено было
завтра ехать в Наггар. Хотели на Рохтанг Пасс (великий горный перевал, высота
3800м), но из-за сезона дождей все горы затянуты дымкой, снежных вершин не
видать, бессмысленная трата времени и денег. На террасе нашего геста была
тусовка постояльцев с алкоголем и гитарами, но как-то по-домашнему тихо.

Я уснула счастливая.

@темы: страна контрастов

---

Гималаи. Вашишт

В ожидании автобуса люди
сидели на камнях, курили, разговаривали, знакомились друг с другом. Мне
запомнились три француженки в длинных до пола юбках, с причёсками, макияжем и
маникюром. Как-то этот их образ не вязался ни с муссонной влажной жарой, ни с
огромными рюкзаками. Такие девочки обычно на джипах ездят по Индии, а скорее
всего, отдыхают в Турциях и Египтах по ол инклюсив. Как и предполагалось мною,
автобус опоздал на час. Несмотря на написанные в билетах места, всё тот же чел
в синей футболке рассаживал людей по одному ему понятной логике. Наша
израильтянка оказалась где-то в начале автобуса, мы в конце. Кондей пахал
нещадно, я пожалела, что все мои тёплые вещи уже упакованы в багажный отсек и
добраться до них – гемор, потом увидела пледик на спинке кресла и решила
расслабиться. Кресла мягкие, раскладные – но, это самое но – из-за своего роста
я не могла дотянуться ногами до пола, то есть весь вес у меня приходился на,
пардон, ляжки, от этого передавливались сосуды и немели ноги. Было неудобно,
некомфортно, но было так пофиг. В индии я иногда такое выношу, что в России
никогда бы не стала – как-то - ехать на
полу в дженерал классе поездом, а также вшестером на полке, ехать 17 часов в
автобусе, сидеть на полу, рассекать везде босиком, есть руками. В Индии на
физические неудобства забиваешь, там с тобой происходят более важные вещи.
Часов в 8 вечера включили болливудский фильм на всю катушку, я попеременно
отключалась и врубалась на особо громких моментах фильма. Около 11 фильм к
великому облегчению всех едущих, закончился, хотя, наверное, к облегчению
европейцев, локал пипл живо обсуждали и комментировали фильм на всём его протяжении,
и, разумеется, он шёл на хинди. Я снова вырубилась и очнулась от ноющей спины и
ног, от холода кондиционера и увидела – стоянка, надо было срочно бежать в
сортир, а то неизвестно, когда в следующий раз. Отвлекаясь, замечу, что стоянки
были часто по несколько минут, но в Индии нет кустов в нашем понимании, страна
очень густо населена и найти место на пописать можно только в сортире и на
автостанции, а так автобус останавливается в деревне, где куча народу везде и
некуда даже зарулить по нужде. Выкатывась в числе первых из автобуса,
предварительно спросив, сколько стоянка, попадаю в невыносимую сауну душной
ночи после прохладного автобуса; локал пипл двигают к дхабе хавать тали и
прочую пищу, я самая первая намётанным глазам распознаю туалет фор ледис,
естественно в восточном стиле, естественно без света в кабинке. Выходя из
сортира вижу длиннющую очередь женской половины нашего автобуса. На негнущихся
ногах доползаю до качельки, на которой уютно устроились француженки
разукрашенные, рядом наша израильтянка с чувством, с толком, с расстановкой
забивает косяк. Выползает заспанная Наташка, идём покупать ей хавчик и кофе. Я
не хочу есть. Но кофе у сурового сикха просто потрясающий и стоит свои 20
рупий. Мне не очень хорошо, прошу Наташку доползти и купить мне тоже. Наташка
со всеми говорит на русском, вообще не парится, даже не пытается сказать так,
чтобы её поняли. Мне почему-то нравится её манера общения. Иногда её даже
понимают. Сидим тупим. Наш помощник водителя орёт, что автобус отправляется, я
держу двери, пока Наташка ходит в сортир. Я сажусь теперь у окна. Ногу кладу на
поручень сидения впереди себя, другую на окно, так вес переходит в стопы,
укутываюсь в плед, знавший тысячу тел со всей планеты, роняю голову и
вырубаюсь. Просыпаюсь от того, что меня тошнит и голова раскалывается, в полной
темноте вижу внизу огни, автобус вихляет по серпантину как ненормальный.
Кое-как достаю свои таблетки. Пью. Какое-то время голова кружится, тошнит, но
минут через 20 таблетка действует, мне становится всё фиолетово и меня снова
уносит на волнах полунаркотического полубреда-полусна с болящим во всех местах
телом и уже почти неболящей душой.

Открываю глаза -стоянка. Бужу Наташу, она категорически
отказывается выйти. Выхожу в молочно-белый густой туман, краем сознания понимаю
что время – где-то перед рассветом, но из-за тумана ничего не вижу. Захожу в
сортир - классика жанра без света.
Влажными салфетками протираю руки. Выхожу на улицу и останавливаюсь в ступоре –
что было в моих таблетках? Вокруг меня, насколько хватало глаз, во все стороны
и даже в небо из молочного тумана медленно проступали ГОРЫ. И это были
действительно ГОРЫ. Зарождающийся рассвет и вокруг меня непередаваемое величие
Гималаев. Мне кажется, я не могла сдержать возглас восхищения. У меня нет слов,
чтобы описать словами медленно, как по волшебству, выступающие из тумана горы.
Я будто стою на дне магической шкатулки и вижу кусочек неба, со всех сторон
окружённого горами, покрытыми гигантскими соснами. Люди вокруг меня трут глаза свои сонные,
кто-то достаёт свои фотоаппараты и запечатляет. Я вижу, что на стоянке куча
автобусов и народу немеренно. Сразу видно, кто первый раз видит Гималаи, а кто
– нет. Но у всех восторги. Выходит не хотевшая вставать Наташка и говорит, что
увидев в окно горы, подумала, что у неё глюк. Это просто охуительно – описываем
мы одинаково свои эмоции. Мне кажется, или я слышу русскую речь? К нам подходят
трое ребят:

- вы русские?

- русские.

- пиздато, не правда ли?

- охуенно!!!!

Ребята не помню откуда,
но тоже не спят третью ночь и тоже подумали, что у них глюки начались, но они
приехали на другом автобусе. Полусонные люди курят, пьют кофе, индийцы спокойны
и веселы, как и всегда. Ребята говорят, что будут жить в Олд Манали, мне думать
в лом, я думаю в индиан стайл – решать проблемы на месте, говорю не знаю, может
в Олд Манали, может в Вашиште, Наташка говорит, что я мозговой центр и мне
виднее. Я говорю – если путь один у нас
– мы непременно пересечёмся. Но видимо, мы разных микрокосмосов люди, мы больше
их не встречали, а вот нашу израильтянку…но об этом позже. А сейчас мы грузимся
по автобусам и двигаемся всё выше и выше и выше…

14 июля 2013, Вашишт
(Васишт).

Мы, тем временем,
продолжаем ползти вверх по серпантину, за окном рассвело, и умопомрачительные
пейзажи сменяют друг друга. Рассказать о красоте гор могут только горы, никак
не маленькая человеческая песчинка. Бесполезно описывать свои восторги. Но
усталость берёт своё, и я снова засыпаю. Просыпаюсь от суеты в автобусе, вяло
так интересуюсь: «Манали?», «Манали», - также вяло отвечают мне. Дёргаю Наташу,
и мы спросонья, ничего не понимая, выползаем на улицу, берём багаж, ещё раз
уточняем, Манали ли. Всё точно. На часах 9, уехали на час позже, приехали на
час раньше – это немыслимо для Индии, я думала мы часа на 3 опаздаем. Тут же на
нас налетают человек 20 рикшевал, предлагая везти хрен знает куда. Слышу, как
израильтянка спрашивает каких-то двух туриков, куда они едут, они вместе
загружаются в тук-тук и отчаливают. А мне надо подумать. Отползаем за какие-то
столики, курим, тупо игнорируем всех приставучих. Открываю путеводитель, мозг
спросонья отказывается соображать. Сказано, что из Нью Манали до Вашишта
близко, 20 мин. На рикше, до Олд Манали тоже недалеко, но я не понимаю, в какой
Манали прибыл автобус. Рикшевал спрашивать нет смысла – они и в 5минут пешком
повезут кругалями и ценник загнут. Я решаю не трахать свой мозг и говорю, что
мы поедем в Вашишт, поскольку виды в нём краше, есть горячие источники, всё
дешевле, а в Олд Манали тусуются израильские дембеля и индусы – молодожёны, оно
нам надо такое счастье? И русских наверняка тоже дополна – этого нам тоже не
надо. Отползаем от автостанции метров на сто, ловим молчаливого тук-тукера и за
100 рупасов отчаливем в Вашишт. На улице не жарко, не холодно – самый кайф,
ветерок при езде приятно обдувает, вся усталость улетучивается. Кругом райские места. Останавливаемся .
«Вашишт, мэйн стрит», - говорит наш
тук-тукер. Вываливаемся, и первое, что я вижу – это вывеска Кафе Бабушка на
русском и английском. Наши земляки молодцы. Более чем уверена, что летом у них
в Вашиште кафе, а зимой в Гоа, ну как пить дать, наши нигде не пропадут!
Естественно, на мейн стрит и цены выше, и шумнее. Мне же тишину и покой
подавай, посему ползём дальше и ещем гест. Гест мгновенно находится – Дхарма гестхауз
– множество ступенек вверх в крутую горку мимо горячих источников и храма. Я
кое-как забираюсь по бесконечным лестницам, рюкзак перевешивает, сердце в горле
бьётся и появляется одышка. Без сил падаю в холе геста. Шутка ли на 2000м
подняться за ночь. Но не может же горняшка начаться, нет-нет, до горняшки
минимум 700м вверх. Манагер спрашивает чего угодно. Щас говорю. Пытаюсь отдышаться. Смотрю
комнату с видом на горы, горячей водой и всеми удобствами инсайд, которая
стоит…сколько сколько? Я раз 10 переспросила – всё это удовольствие всего за
250 рупий??? Конечно мы согласны!!!! Кидаем вещи, я говорю Наташке, что после
3-х бессонных ночей и парилки в Дели, нет, я не хочу в душ, я хочу скорее
бежать и упасть в эту красоту. Моё решение не мыться, а падать в Гималаи было поддержано
на ура! Ура! Выходим на террасу и наблюдаем следующую картину: стоит мужик с
длинными, ниже лопаток, белыми волосами, и наматывает какие-то кожаные штуки
сначала на ноги, потом на руки, всё так неспешно, медитативно. После
укомплектования себя, сей мужик подходит к середине террасы, к перилам, достаёт
какую-то книженцию, бубнит себе что-то под нос, потом делает неописыуемые и
непередаваемые движения всем телом, что-то выкрикивает, после чего также
медлительно разматывает кожаные штуки с рук и ног, надевает футболку (сие
действо проводилось с голым торсом) и чинно-благородно садится за столик на террасе
и с самым будничным видом заказывает завтрак. Замечу, что кроме нас на террасе
есть и другие люди – кто на качельке сидит, втыкает на горы, кто просто за
столиками радуются прекрасному утру. Про себя я называю этого чувака Позёр,
поскольку только позёр будет свои практики осуществлять на глаза у всех. В Индии
вообще полным полно всех искателей, псевдоискателей, курителей, фриков, хиппи и
прочего странного народца, потому можно увидеть и не такое. Фишка в том, что
Позёр будто бы выбирает самое многолюдное место, мог бы и на крышу подняться,
или в горы уйти, если уж ему практику надо на свежем воздухе осуществлять, хотя
может, ему нужны свидетели? Причём он к этому своему действу готовится раз в
десять дольше, чем само действо происходит. Позёр, одним словом.

А мы снова миллион
ступенек вниз сошли и стали наблюдать как местные женщины используют горячие
источники: кто стирает, кто трёт пятки, кто моет собаку, все заняты, все
довольны. Я решаю не тормозить в кафешке на центральной улице, уже забитой
иностранцами – не колорит, не интересно. Решаем прогуляться по Вашишту в
поисках более колоритной дхабы. А кругом кипит жизнь – кто корову доит, кто
зубы чистит, кто стирает, самое главное
-никаких хеловканий, никаких вичкантри, никаких рикшамадам, я начинаю
любить Вашишт, а красота-то какая кругом, глаз не оторвать, даже забыла, что
последний раз ела сутки назад. И навозом кругом пахнет, и гашишем – хорошо!!! Пожрать
бы! Вот такие вот в Индии простые мысли тобой управляют – никаких тебе тяжких
дум о судьбах мира или собственной ущербности etc etc. Всё охуитительно просто – спать, жрать, гулять,
енджой как говаривал Харш, ну просто полный энджой. Видим такой домишечко с
надписью кафешечка и лестнички на второй этажик – поднимаемся – а там…там
шикарный чил аут с видом на ГОРЫ, валимся прям на пол, листаем меню. Кушать
подано – садитесь жрать пожалуйста. И тишина! Позднее входит садху европейской
наружности, босиком. Даёт бумажку на какой-то музыкальный вечер в каком-то Шива
кафе ( в каждом индийском городе или деревне всенепременно есть Шива кафе). А
мы выходим из кафешки в полном балдёже и идём дальше изучать Вашишт – Гашишт. Видим
стрелочку waterfall что ж пойдём посмотрим. В путеводителе заявлено,
что ватерфол в 2км от Вашишта, но дорога такая красивая, такие вау кругом, что
мне кажется, мы пришли слишком быстро. Нужно задрать голову очень сильно вверх,
чтобы увидеть исток водопада, стекающего по каменистым горам, шумит и пенится,
с грохотом разбиваясь о камни. Кругом пасутся коровы, тибетские тётеньки
наблюдают за ними. Разумеется, нам надо влезть в водопад, точнее в тот ручеёк,
который дальше стекает вниз. Вода ледяная прозрачная, ступни сводит бр бр бр,
сидят какие-то чуваки на камнях – индусы, тоже болтают ногами в ледяной воде, а
потом отогревают их на солнце. Наташка увидела в ручье корову, тибетская
тётенька дала ей палку в руки, показывая, что корову надо выгнать назад из
воды, Наташка, как заправский пастух, хлопая корову по бокам, показывает ей
палкой типа выходи на землю, в общем, я пожалела, что такое шоу не сняла на
видио. А тем временем мои ноги привыкли к ледяной воде и я по камням пробираюсь
дальше. Быть здесь и сейчас. В голове
вакуум, приятный вакуум. Только горы, насколько хватает глаз, только горы
высятся надо мной. И я тут, в Гималаях, шумит водопад, мыслей нет, мыслей нет. Я
не мыслю, но существую, я слышу шум воды, я чувствую солнце.

Поскольку я в шлёпках,
решаем искать истоки водопада и совершать трекинг в горы завтра. Довольные возвращаемся
в наш гест на миллион ступеньках, и тут Наташку осеняет, что Харш в 10 утра нас
ждал в Манали -вот он всеиндийский похуй
наступил, там время ощущается по другому, и если кто-то не пришёл, не
предупредил, не позвонил – это окей и ноу проблем, бикоуз – итс Индия, детка!
Ну собственно я сижу в кондиционированном рестике гестхауза, попивая масла чай,
а Наташка переписывается с Харшем, в итоге нашими общими усилиями Харшу было
сообщено, что мы в Вашиште, и Харш сказал: «Буду через 20 минут». Это я
умолчала, что Харшу до Манали…как бы попроще выразиться…три дня лесом, два дня
полем, а он ждал….ну мы ему в 4 написали, так-то. Сила любви ли то была, сила ли всеиндийского
пофигизма, who knows, nobody knows. Единственное, я
порадовалась, что этот мальчик, хвала Бхагавану, не моя головная боль, я теперь
женщина одинокая, свободная, без всяких головных болей в виде разного рода
мальчиков-зайчиков.

Не успела я допить чай,
как в рестик вваливается человек-оркестр Харш Тхакур! «Наталья, Наталья», - бежит и с громкими криками радости и
восторга они обнимаются. Я отмечаю у себя плюсиком это, очень хорошо, что Харш
европеизированный малый, а то все эти чинные брамины – чёрт бы их подрал, вот
такой простой индийский парень, а он ничё такой, «забавный зверёк» как говорила
Наталья. Харш привёз Наташе подарок, поэтому мы идём к нам в номер, ребята
угощаются подарком, я сижу, смотрю на них, изучаю Харша. Наташка говорит Харш
самолично изготовил подарок, типа всё ок, можно пробовать. А я чё-т не хочу в 4
уснуть как лох, говорю, я на ночь, в качестве снотворного, ежели чего. Наташка
уходит в душ, мы с Харшем болтаем, у него более или менее сносный инглиш и
офигенные зелёно-жёлтые кроссовки. Собственно, с этого самого момента Харш
получает ещё плюс в карму и я решаю, что с ним можно вести себя как обычно, а
не как с индусом, расслабляюсь, ибо индусни с меня предостаточно на тот момент,
и начинаются мои 3 дня в роли переводчиками. Честно говоря, у меня язык
довольно убог, Харш не блещет тоже познаниями в своём государственном языке, но
мы были два человека, которые хоть как-то могли понимать друг друга. Это такой
адский труд быть переводчиком, выматывало меня нереально. Но об этом позже.

Харш постоянно кому-то
названиевает, моя интуиция говорит, что он вызванивает какого-то друга, типа
для меня. Не надо супер-пупер знать хинди, чтобы понять, о чём он трындит по телефону. Нагло заявляю, что я
хочу ужинать там, где нет туриков, в дхабе для локал пипл, в лучшей дхабе
Вашишта. Приходим. К нам присоединяется друг Харша с милым именем Йоги. Наташка говорит, что он очаровашка, но я
как-то пока не замечаю. Решаю попробовать что-то новое из индиан фуд.

- Харш, что такое мутер панир? Панир – сыр,
что такое мутер?

- ты знаешь маленькие зелёные кусочки?

- нет. То есть я знаю, значение этих слов, но
в еде что они значат?

- маленькие зелёные кусочки.

- так что это??????????????????? Это овощ,
фрукт, специи?

- почти овощ…

- вкусно?

- очень вкусно!

Ну, Харш, смотри у меня!

Всё, аллес, мучаю тем же
вопросом официанта – тоже маленькие зелёные кусочки. Аааааа. Ладно, была не
была. Первый раз в жизни делаю заказ на хинди, ааааааааа, меня поняли, урааааа.
Круть круть круть я говорю на хинди! Восторг, вострог!!!!!! Харш и Йоги просто
офигели. С этого момента Харш стал моим хинди адхьяпак (учителем).

Разговор у нас был просто
изумительным. «Наташа…», - говорит Йоги и на хинди задаёт свой вопрос Наташе,
потом это же самое спрашивает у Харша (потому что Харш или болтает в этот
момент по телефону, или со мной), Харш, почесав репу, переводит мне на инглиш,
я перевожу Наташе на русский. Наташа отвечает Йоги на русском, я перевожу Харшу
на английский, Харш переводит Йоги на хинди. И так весь вечер. Причём, если мы
с Наташей что-то ржём между собой, мне тоже надо перевести шутку для Харша, чтобы
Йоги тоже понял, и если Йоги с Харшем говорят,
то тоже переводят. Мы ржали как кони, потому что в какой-то момент стали
понимать, что где-то что-то теряется, поскольку хинди, как и английский, не родной
язык Харша. А Йоги как назло очень умным мальчиком оказался и мы говорили о
политике!!!!! Об автомате Калашникова, о Махатме Ганди, о Путине (чур меня,
чур,я быстро слила тему) об Индии и России. Мой маленький мозг!!!! Бедный Йоги,
он чуть не плакал, когда Харш не мог перевести что-то на хинди или я на
английский. Но было так весело. Йоги – фант Елены Исимбаевой (чемпионка по
прыжкам с шестом). Было весело, было офигенно.

- Харш, Йоги не похож на индийца..

- он микс

- Настьйа, я всё понял, - произносит Йоги….

Меж тем Наташка
расписывает мне как хорош Йоги. Нет уж,
с меня хватит! Во время всего этого балагана Харш учит меня хинди, а я его
русскому. Я знаю, что местные индусы думают, что двое местных парней сняли двух
белых шлюх себе, но мне плевать, ведь это не так! Это ещё вопрос, кто кого
снял. И снял ли. Если бы мы пошли в место для турья, такого бы не было, там
всем пофиг.

Кстати, Харш всё время
говорит «биг балаган», я прошу объяснить мне. Оказывается, «балаган» на иврите
означает «проблема», один израильтянин всё время говорил «биг балаган» и Харш
решил перенять. А ещё Харшик весь такой чисто индийский пацан с офигенными
глазами, и он постоянно повторяет: друзья мои, ваши проблемы в Индии – мои проблемы
в Индии, наслаждайтесь, в Индии всё возможно….» Нет, это на русском не передать…весь этот словесный понос звучит примерно так my
friends, my dear friends, mere dost, your problems in India is my problems, in
India everything is possible. Enjoy! My heart always opens for you. With Harsh
in India everything is possible. I am Harsh Thakur, everybody knows Harsh, I have
friends in all Himachal, you both live in my heart Enjoy!. и всё в таком духе, рот ни на минуту не закрывается. Это просто что-то с чем-то. Наташка постоянно
стебёт Харша. Разумеется? я даже не пытаюсь перевести. Харш просит. Я отшучиваюсь.

Наконец-то этот безумный
день подходит к концу. Вот теперь мыться, стирать и спать. Помню, что как
только я опустилась на кровать, вырубилась в момент. Помню, что в дверь
стучали, я ещё спросила кто, открыла Наташке дверь и провалилась в вязкие,
липкие психоделические сны.

@темы: страна контрастов

---

Гималаи. Начало.

Мне вдруг так захотелось всё это прожить снова, что желание
писать во мне сильнее голода и усталости и плохого самочувствия. Итак, я
продолжаю…

13 июля 2013, Нью-Дели, Пахаргнж, Мейн Базар.

Мы заселились в гестхаус Харе Рама по нескольким причинам: во-первых,
это удобное расположение в начале Мейн Базара, во-вторых близость метро,
в-третьих дешевизна и тру бекпекерская обстановка, в-четвёртых, именно в этом
гесте было рекомендовано без наёбов купить
билеты в Манали. После невыносимо жаркой ночи и всех произошедших
трешевых событий, о которых я не хочу и не могу говорить, пошли 2-е бессонные
сутки. Мозг уже становился ватных, какшеобразным. Мы спустились около 9 утра
вниз, за 720 рупий купили на 5 вечера билета билет в Вольво бас до Манали (17
часов пути), по подозрительно выгодному курсу обменяли деньги и наконец,
довольные, что так быстро и легко разрешили организационные вопросы, вышли на
Мейн Базар. Мне говорили, что познав летний Мейн Базар, я его возненавижу.
Отнюдь. Более половины лавок закрыто, ценник никто не задирает, напротив, штаны
а-ля индиан стайл, стоившие по 300 рупий и с торгом 200 теперь же продавали по
120 без торга и 100 с торгом, бекпекеров не кишмя кишат, а так умереннно и в
основном иранцы и израильтяне, по сути кроме нас двоих назвать белыми
обезьянами было некого. Пытались найти мои прошлые проверенные едальни, но
по-видимому, они были также закрыты. После долгих поисков зашли в дхабу, но там
была только южно-индийская кухня, а точнее масала доса. В первый день кушать
сразу с места в карьер масала досу, да ещё перед длительной поездкой в автобусе
было бы абсурдом, в первый день нужно обязательно есть привычную пищу. Искали
долго, набрели на дхабу более или менее цивильную, вошли внутри, где
вентиляторы гоняли насыщенный мусонной влагой воздух, заказали по простому
плэйн омлет, сэндвич и чай. Пока ждали заказ, я взяла в руки газету и на первой
странице наткнулась на информации о терракте в Бодхгайе. Я была потрясена,
поскольку посетила Бодхгаю в феврале. Это умиротворённое святое буддистское
место, место просветления Будды, там обитают тысячи монахов и несколько сотен
паломников. Как можно бомбить этих людей, как можно бомбить священный храмовый
комплекс и дерево Бодхи? У этих людей нет ничего святого. 4 человека (монаха)
погибли, многие получили ранения. Терракт был совершён около 5 утра – самое время
начала молитв и медитаций, дерево Бодхи пострадало, храм вроде бы не сильно
пострадал. В итоге это одна политическая группировка показывала другой свою
силу и мощь, доказывая тем самым свой контроль над территорией. Всё как всегда –
за счёт простых ни в чём не повинных людей, безобидных монахов. Вообще в Бихаре
ещё 7 лет назад было крайне не безопасно, путешествовать в одиночку считалось
чем-то экстримальным, но теперь вроде бы всё стало поспокойнее. И время-то
какое выбрали – перед рассветом, когда усталые бекпекеры и туристы ещё спят и
только монахи и поломники бодрствуют. Я была потрясена – моя славная Бодхгая…как
только руки поднялись у этих людей. Это вопиющая наглость и жестокость.

После завтрака пошли искать Наташке рюкзак, штаны в стиле
жопа не в обтяжку были уже куплены (а то у Наташки только сексуальные по
индийским меркам штаны имелись) за рупий. Рюкзак тоже нашёлся за 300 рупий
довольно быстро. Охренев от жары в 40 градусов, дотащились до геста, обессилив
упали на кровати, валялись, тупили, я периодически ныла о произошедшим, но так,
с долей иронии, пила обезболивающие. Потом решили подняться в рестик на крыше,
и о, чудо, там был кондей, через жопу работающий вай-фай и кучища народу,
спасавшаяся от зноя в ожидании кто автобуса, кто поезда, кто смолёта. Тут я накатала постик в дайрик о том как мне
плохо и какой пиздец и пропала на 2 недели, извините, я поняла, что некторым не
пофиг, читая комменты, просто мне было на самом деле жутко и я отходила от
шока. Наташка тем временем переписывалась с Харшем, с которым познакомилась на
Гоа, и который должен был нас встретить в Манали с целью увидеть свою любимую
Наталью и заодно показать нам Манали. Я ныла в дайрике даже ещё и потому, что
куча иранцев уж очень хотели с нами попиздеть, а работать переводчиком я была
не настроена, а Наташка ни в зуб ногой в инглиш, вот я сидела, делая вид, что
сильно занята через жопу работающим вай-фаем. Потом я написала Анкуру, что я в
Индии и буду путешествовать по Химачалу в течении 15 дней. Переодически мы
выходили на крышу погреться и посмотреть в трущобы Пахарганжа с крыши. Я заставляла
себя ни о чём не думать, уговоривая, что как только я увижу Гималаи, они
исцелят меня. Ведь вибрации энергетически сильных мест лечат душу.

Насидевшись вдоволь в каждые 5 минут отключающемся
интернете, спустились в номер и стали медитативно впихивать невпихуемое в
рюкзаке, кстати, хочу заметить, прочитав на форуме правила пакинга, я научилась
впихивать невероятное количество вещей, причём распределять по-умному вес,
чтобы легче было нести. Наташка в этом вопросе прошаренная, поскольку ходила не
единажды в походы на Кавказ с полной загрузкой. Я вообще не люблю, когда
попутчик – как ребёнок, а ты ему нянька, а у Наташи я многому научилась, в частности
элементарным правилам хождения по горам, но об этом позже. Упаковавшись, мы
спустились вниз, где было уже порядком народа, весь народ поделили на 2 группы –
Дхарамсала и Манали. Дхарамсалу я сразу же исключила, поскольку её заливала и
как говорили люди из-за сырости монахи из мошонок доставали пиявок)) нам такого
счастья было не надо. К тому же Дхарамсала – это всё-таки предгория Гималайские, а Манали –
настоящие горы (и находится, к слову сказать, гораздо выше). Я предворительно
закупилась пилюльками avominе по 33
рупии упаковка, от укачивания, а то знаете ли по серпантину нестись в индийском
стиле 90 км/ч, но нет уж, да и побочка у них – сонливость, как раз после 2
бессонных суток то что доктор прописал.

Затарившись водой в
дорогу, стали ждать. Познакомились с израильтянкой, выглядевшей так, будто она
как минимум полгода в Индии – гигантский 100 литровый рюкзак, трекерские сандалии,
застиранная донельзя одежда и счастливая улыбка человека, долго путешествующего
по Индии. Она тоже ехала в Манали и читала книжку на урду. Несколько китаянок и
огромная группа людей на улице также ехали в Дхарамсалу. В итоге пришёл чел в
синей футболке и сказал следовать за ним. Долго и медленно несколько десятков
человек тянулись по Мейн Базару в жопу Пахарганжа, я себя чувствовала как
пакетный турист. Боже мой, как люди путешествуют в толпе с гидами – это так
ужасно…всё-таки я уже такой опытный бекпекер, у меня философия не пакетного
турья. Рюкзак с непривычки врезался в плечи, тянул и вообще мне было
плоховасто, но я улыбалась Мейн Базару, хеловкала в ответ и даже решила начать
практиковать хинди с «кетна пани хэ?» (сколько стоит вода?), несмотря на то,
что цена написана на бутылке. Вообще после пару слов на хинди тебе улыбаются
ещё во сто крат шире и цены волшебным образом катятся вниз гораздо активнее, чем
при торге на инглиш)) и всегда можно сказать «бахут дханевад» (большое спасибо)
или «шукрия, мера дост» (спасибо, мой друг), про намастэ и намаскар я молчу уж,
можно ещё «ап кейсе хэ?» добавить (как дела) – при заселении в гест магическим
образом дейтсвует, если манагер – носитель хинди, если он пенджабец, тамилец, и
так далее- подействует, но гораздо меньше. Вообще, белая обезьяна говорящая на
хинди, вызывает дикие восторги. А я обажаю звучание этого языка!!!

Итак, я отвлеклась. Мысль
течёт. Я пишу – следовательно существую.

@темы: страна контрастов

---

вконтактике у меня на стенке 12минутный сюжет о моём трипе по Химачалу, снималось на мыльницу, качество не ахти и монтажёр из меня довольно посредственный, но я душу в этот фильмец вложила, 3 дня лепила. так что милости прошу к нашему шалашу)) в смысле смотрите и ржите))

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Каждый раз когда читаю отчеты по Аннапурне, бегут мурашки и катятся слезы, это что-то нереальное. Таки 2 года уже манит. Но.... Нужно на сам трек дней 20 плюс перелет, плюс дорога от Ктм и до Ктм, ок, с джомсома можно автобусом. Итого 15 дней на трек, 2 перелет, 2 ктм - бесисхар и покхара -ктм итого 20 дней. Отпуск 14. Ок. Майские праздники 4 дня плюс отпуск плюс 2 дня за свой счет. НО сука ДОЖДИ и вершин не видно. Смысла нет. Октябрь ноябрь либо март. Так дней нет. Что за блядство!!!! Это как в химачале ни одной снежной вершины не видели из за мансуна. Ну как же быть????????? Еще одна пойду нужен портер а это 10-15 баксов в сутки плюс снаряга. Золотой отпуск получится. А катманду с покхарой тоже посмотреть охота. Блииииииин как добыть 20 а в идеале 30 дней отпуска, чтобы аннапурну пройти живой и ктм с покхарой увидеть????????? Май если...... Но май априори отпадает (((((((( и вот так я 2 года не могу ниче придумать......

---

Я не понимаю людей, которые мудаки , в данном случае себя. Но почему я уже все ему простила и да я понимаю что он скот последний и все равно? Ведь также нельзя любит тех, кто предал!

---

Я не понимаю людей, которые мудаки , в данном случае себя. Но почему я уже все ему простила и да я понимаю что он скот последний и все равно? Ведь также нельзя любит тех, кто предал!