Придя в гест, мы
обнаружили, что наша дверь не открывается. От слова «совсем». Зря Наташка
смеялась, когда у меня не открывалась дверь
в ночь возвращения из деревни. Промаявшись с полчаса, я позвала
индусика-мальчика, он что-то ковырял, причём не то и не туда, пришлось ждать,
пока он своим умом постигнет, что дело
не в ключе и не в замке, а в самой двери – она заела, и после поворота
замка её не открыть. Индусик позвал
узкоглазого мальчика, теперь они стали втыкать вдвоём, тот тоже пока сам не додумался, никого не слушал.
Я начинаю психовать по двум причинам, даже по трём: я хочу в туалет; потому что они идиоты, кроме как дверь ломать
– вариантов нет; Сонам нас ждёт, хочется скорее к нему и свалить из этого
Ревалсара. Тибетский мальчик позвал тибетскую девочку, теперь она всё это шаг
за шагом постигала, что проблема не в ключе и не в замке. Наташка стала
психовать, просить выломать дверь. Нельзя. Я говорю, что у нас сейчас автобус в
Дели и самолёт и шли бы к чёрту со своим нельзя. Очень хочется пнуть посильнее
фанерную дверь. Девочка открывает
соседний номер, заходит на балкон. Теперь там живут буддистские монахи, порядок
у них идеальный, как в казарме, неестественный и какой-то безликий, будто
роботы живут. Зачем она пошла к ним на балкон, я же ей сказала, что у нас
балкон закрыт изнутри! Наташка подливает масла в огонь, говоря, какие они
тормоза эти тибетцы. В итоге приходит какой-то мужик со стамеской и начинает
пилить решётку в туалете, я говорю, что дверь в толчок тоже закрыта (хотя она
открыта, но с этой штукой пилить решётку он будет пару жизней, не меньше),
Наташка теряет терпение, разбегается и вышибает дверь. Немая сцена. Лицо этого
мужика медленно ползёт вниз к коленкам, узкие глаза округляются, он выглядит
так глупо и так комично, о боже, даже ради этого момента стоило вышибить эту
долбанную дверь! Тибетская девочка что-то
лепечет, не в силах произнести членораздельные
слова. Смею заметить, что к моменту выбивания двери мы ждали уже больше часа, и
с места ничего не двигалось. СРАЗУ было ясно, что дверь кроме как выбиванием
открыть было невозможно, а ждать, пока
до этих тормозов дойдёт эта истина нам совершенно не досуг. Девочка тут стала
мямлить, что мы заплатим за дверь. Тут меня понесло, я была в ярости. Послушай,
подруга, цена твоего вонючего геста в лоу сизон явно завышена, толчок у вас тут
не работал, бойлер работает через жопу, дверь не открывалась изнутри – это ваша
вина и ваша дверь, а мы на самолёт опаздываем и не за какую дверь мы платить не
будем. Наташка выпихала всех их за дверь, сказав, что нам некогда говорить, а
надо собираться. После этого мы не могли проржаться долго. Зафоткали выломанную
дверь – о да, ещё бы пару минут и я бы сама со смаком выломала эту дверь,
всё-таки терпение у меня ангельское, видимо. Собрали наше влажное бельё,
нацепили рюкзаки и пошли вниз. Предварительно подвели итог, что провели в
Ревалсаре 5 дней, итого 2000 рупий. Натаха сказала, что больше 500 за дверь она
не даст, а я что? Откуда я знаю, каков прайс на выбивание дверей в индийских
гестхаусах, я до этого не имела такого экспириенса. Но так как у Наташки
языковой барьер, мне же разгребать это дерьмо. Решила, что эти тормоза так и не
поняли, что проблема в двери, им либо коробку менять, а значит и дверь, либо
как-то подбирать дверь под старую коробку, я не сильна в этом, но, по-моему,
всё полностью надо менять и это ни фига не 500 рупий стоит, но поскольку они
туповатые, надо втереть им, что им только замок вставить выпавший, надеюсь
прокатит. Девчонка уже ждёт нас на ресепшене.
- 1600 рупий платите и 1000 за дверь
- какая 1000 за дверь, ты чего?
Про себя понимаю, что
1600 – это 4 ночи, а у нас 5, разумеется, я не собираюсь убеждать девчонку в
обратном, стало быть, 2000 рупий платим по-честному, мы же честные люди, а
дверь - это их вина, с чего бы это за
неё платить? Они 3 дня знали, что беда с дверью и не почесались принять меры.
- платите за сломанную дверь, за замок и
работу мастера.
Ой дура. Вот и славно,
раз до тебя не дошло, щас будем торговаться. Не на ту напала, я с индуснёй веду
торги не на жизнь, а на смерть, а уж с тормозами-тибетцами…
- не стоит замок столько, почему обманываешь?
- замок 300 и работа 400, платите 700.
- я дам тебе 500 и расстанемся друзьями. Дверь
– ваша вина, почему я должна платить за вашу проблему.
- вы сломали дверь, вы и платите.
- ваша дверь – ваша проблема, но так и быть
500 рупий.
- ок.
Аха-ха-ха! Платим. Всё
честно. За 5 ночей. Подумаешь, ей показалось, что 4. Надо следить за
постояльцами, а не в носу ковырять. Я самолично журнал прибытия заполняла и
дату заезда верную писала, что ж, раз она не умеет читать, что я могу поделать?
Моя совесть чиста. Оплатили мы все ночи.
Потеряли час времени
из-за ерунды. Прощаемся с Галчонком. На бас стенде нет Сонама. Я два раза
прохожу туда-сюда. Ну и ладно. Главное валить поскорее из опостылевшего
Ревалсара. С первой попытки нахожу автобус на Манди. Собираемся впихиваться в
него, и о чудо – на другой стороне появляется как из-под земли Сонам и бежит к
нам. Говорит, что курил за углом, в Химачал Прадеше курение в общественных
местах запрещено. Офигеть. Две недели курили что попало и где попало, ни мало не смущаясь, а теперь
выяснили. Хм. Вот тебе и Индия. Да везде мы курили без проблем. Я рада, что
Сонам с нами. Рассказала ему про дверь, он дико хохотал. В автобусе сел далеко
от нас, хотя места были. Он вообще какой-то очень холодный. А холодным мужчинам что? Правильно – холодные
женщины. Нет в нём огня, какой-то дикой первобытной страстности. Впрочем, я
этого с лихвой отведала, может, оно и к лучшему. В автобусе становится кучно,
Сонама не видно. Снова трясёмся по серпантину мимо колоритных деревень, весёлых
улыбчивых индийцев. Я тут понимаю, как же я соскучилась по белозубым улыбкам
индийцев, их крикам и гомону, их неутомимой и неутолимой жаждой жизни, по их
яркости, насыщенности, по тому, что у них всё всегда «пере» и через край.
Одуреть можно с этих буддистских людей, ну нафиг. Не поеду больше к буддистам.
Впрочем, на пару дней отдохнуть от шума индийцев, наверное, иногда хочется,
если долго живёшь в Индии. Напихался полон автобус народа, все кричат, шумят,
музыка индийская на всё катушку, кондуктор свистит, гвалт, как же хорошо ДОМА.
Какое это всё родное, как я всё это люблю. Наташка говорит, что индийцы лучше,
пусть орут, пусть харкаются и вичкантрят, зато они живые, а не замороженные.
Как же она права! Всё, нажрёмся специй до отвала, ну его к дьяволу этот
Ревалсар с его искусственными монахами!!! Меня пихают какими-то сумками – это
ничего, пихайте. Вы хоть люди, а не призраки, от красного с оранжевым глаза
устали. Фейковые монахи. Ну их в баню.
Когда подъезжали к Манди,
Сонам тряхнул своими кудряшками и сказал на выход. Взял мой рюкзак. Ещё бы он
не взял, я сама не собираюсь такие тяжести таскать. Мы спросили, где главная
площадь, там у нас были отели на примете. Сонам ткнул пальцем в направлении
площади, сказал, что будет ждать тут.
Первый отель оказался клоповником аля пахаргандж стайл, без окон и без
душа (только кран с водой и ведро, привет, гесты Тамил Наду!), но самое
главное, это ужасная сырость внутри и вонь. Что было хуже – вонь или сырость, я
не поняла. Наташке был непременно нужен душ. Мне плевать на душ, но вонь…И за
эту дыру 500 рупий, не торгуются ни в какую. В общем, решили оставить тут вещи
и пойти посмотреть другой отель. На улице на нас пялились странно, не с
любопытством, а именно странно и как-то
недоброжелательно. Да, в Манди не бывает туриков, а Натаха в майке, ой май гад,
этой женщине бесполезно говорить, как одеваться следует. А проблем-то обе
огребём, если что…Спрашиваю у людей, где отель, показываю пальцем в распечатку
с инета, оказывается, через 2 дома. Думаем, что раз отель, значит дорого, но
решаем посмотреть. Менеджер-симпотяжка безо всякого энтузиазма даёт нам
провожатого. Номер чистый, с плиточным полом, в отеле не воняет, сухо, окна во
двор, хоть не на улицу – это огромный плюсище. И за это 500 рупий? Серьёзно?
Берём! Нет, не берём, нет душа. Наташка ни в какую не хочет поливаться из ведра
или ковшика, ей надобно душ. Если ты с попутчиком – это всегда путь
компромиссов. Ладно, давай с душем искать. С душем оказался только один
номер - ну не едут европейцы в Манди,
откуда им тут про души знать? Душ работает. Я как-то вскользь примечаю, что душ
работает от одного крана, я уверена, что от холодного. Говорю Натахе проверить
душ – говорит, что работает. Ну ей виднее, раз её устраивает, мне-то пофигу. Номер
ещё лучше прежнего, правда, толчок так себе, погрязнее. Но блядь нам же нужен
душ, пофиг, что сам санузел хуже. Говорю Натахе, чтоб торговалась с манагером,
что толчок плохой. Пошли в предыдущий гест, сказав напоследок, что их гест
отстой и воняет, зря, наверное, но очень устали бегать по этажам по жаре.
Притащили рюкзаки, повесили шмотки сушится, о как тут сухо, точно высохнут!
Спустились вниз, я спросила манагера, почём хоть комната-то, которую мы сняли?
400 рупий, мадам. Опа! Язык не повернулся торговаться. Чудный номер с горячей
водой и душем инсайд, просторно, чисто, окна во двор. Впрочем, это реальная
цена, я думаю, в отсутствии массовых потоков белых обезьян, они тут не умеют, к
счастью, разводить туристов. Довольные
собой и Манди, пошла за Сонамом. Я знала, что он куда-то спрячется от зноя и
палящего солнца, поэтому встали мы посередине площади и стали ждать. Через пару секунд вынырнул
Сонам, потряс кудряшками, посверкал зрачками. Дружно сошлись на том, что надо
бы курнуть. Кругом какие-то люди в форме.
- Сонам, это полиция?
- нет.
- это военные что ли?
- что-то вроде этого.
Лень спрашивать, кто же
эти люди, жара плавит мозг. Сонам уводит нас в закуток перехода между двумя
ярусами расположившегося вокруг площади базара. Курим втихаря, штраф 200 рупий,
если что. Вижу, что Сонам держится на расстоянии, будто не с нами.
- у тебя будут проблемы, потому что ты с нами?
Или у нас будут проблемы? Или у всех?
- нет, я не индиец. Если бы я был индийцем,
было бы много проблем. И у вас, и у меня.
Мне почему-то стыдно спрашивать, почему же он
тогда на расстоянии, вроде с нами, вроде и нет. Думаю, он делает вид, будто наш
гид. Говорю Наташке: «Вот что я тебе пыталась всё время втереть, а Харш
говорил, что нет проблем, а были всегда проблемы, просто в Манди тут подичее
народ и проблем было бы больше, в Вашиште и Наггаре ко всему привыкли», Наташка
понимающе кивает. Я злюсь, потому что Наталья говорила мне, что Сонам её не
интересует, а ведёт себя так, будто наоборот. Понятно, что это глупо. Но в моей
картине мира так не может быть. А она по жизни со всеми флиртует – это её
кредо. Я знаю, что она не умышленно. Но мне неприятно. Потому что в моей
картине мира, если одной нравится парень, а второй плевать на него, то вторая
должна мебелью себя вести, и не мешать первой. А я не умею флиртовать, не хочу,
не понимаю, зачем это надо. Я по-другому показываю, что мне интересен человек,
поступками, а не хихиканьем и поддразниванием, и улыбочками. Как достучаться до
человека? Никак. Мы из разных миров. А портить отношения с Наташкой из-за
какого-то там паренька - это тоже бред.
Но я до сих пор считаю, что она не права. Пытаюсь выкинуть из головы всё эту
лажу. Сонам говорит, что покажет нам все храмы и расскажет всё, что знает. Как
это мило.
Местные хуже переносят
жару, чем мы. Сонам потеет, вытирает футболкой лицо. Даю ему влажную салфетку: «Сонам,
вот в России зима 9 месяцев, холод, снег, а нам не жарко, как тебе не стыдно,
не позорь страну свою» Сонам смеётся и, кажется, потеет ещё больше.
Река в сезон дождей
разлилась, а так её можно перейти в брод
и попасть в пещеру, где живёт знаменитый йогин. В Манди великое
множество не просто старых, а древних храмов, есть мост, построенный
англичанами, потрясающий вид на город, раскинувшийся по обеим сторонам реки.
Сонам прекрасно разбирается в индуизме,
знает всех богов и богинь, их сложные взаимоотношения и не постижимые
родственные связи. Рассказал мне историю рождения Ганешы, я не знала, постоянно
приходилось его тормозить: «Подожди, я не успеваю переводить Наташе!» Много
чего интересного поведал мне Сонам, не один индиец не мог мне такого рассказать
в силу скудости английского. Если я и не понимала отдельных слов, то только
потому что не знала того или иного слова.
- Где ты учил английский? У тебя прекрасный
английский, а произношение просто блеск!
- правда? Спасибо. Я учил в Бутане.
- а что ты делал в Бутане?
- я бутанец. Я там родился и вырос, 6 лет живу
в Индии.
- я думала, ты тибетец.
- нет. (смеётся, трясёт кудряшками, они падают
на лицо, он затягивает их резинкой в жгут на макушке, и становится похожим в
девочку. Тонкие изящные черты лица, будто весь он выточен из тонкого мрамора).
- а какой язык в Бутане?
- бутанский. Похож на тибетский.
- ты хорошо говоришь на хинди.
- не очень хорошо.
- не скромничай, я слышала.
- за 6-то лет…
- хинди похож на тибетский или бутанский?
- есть немного общего.
- если углубиться, то можно найти общее в
хинди и русском.
- я был в Болгарии, там был русский среди
знакомых, когда мы пили горилку, он говорил: «на здоровье» (произносит с таким
милым акцентом).
Мы с Наташкой смеёмся.
«Сонам, русские много пьют?», «Да, Анна, очень много, но они весёлые». Сонам снимает свою голубую футболку и
остаётся в белой, засовывает футболку Натахе в сумку. Он работает в
медитационном центре, первая медитация около семи, а утром прохладно, потому он
в двух футболках. Сонам рассказывает о Бутане, о своей семье, о своей жизни в
Индии. Индия в юго-восточной Азии типа как Россия для выходцев с СНГ – все едут
на заработки, только там, в Индии, к таким вот непальцам, бутанцам, мьянманцам,
шри-ланкйцам и прочим относятся далеко не так, как мы к таджикам или узбекам. Индия очень толерантна в этом плане, а раз
никто не третирует соседа, что он узкоглазый и буддист, то и сбиваться в стаи
им особо нет смысла и противостоять некому. Как-то дружно у них. Хотя сразу
вспоминаются восстания сикхов и повстанцев из Западной Бенгалии, но это вроде
бы в прошлом. Впрочем, за эту самую веру Индиру Ганди расстреляли. Но это игры
на высшем уровне. Простые индийцы очень добрые и очень терпимые, в том числе к
нам – белым обезьянам.
Натшка каждый час просит
меня спросить Сонама, хочет ли он есть.
- u wanna eat?
- no
- sure?
- sure!
АААААА, как же мне
нравится его произношение, особенно sure. Ещё через час:
- Sonam, do you want to eat
something?
- No.
- Are you sure?
- Absolutely!
- Really? Why?
- I had a good breakfast today.
- ok.
Прошу Сонама научить меня
произносить также здорово слово sure. Минут пять, наверное: sure-sure-sure-sure.
Не получается, Сонам!!! Но он
говорит, что стало лучше. Ещё минут пять
«шуйкаем», эээх чёртов рашн эксент!!!!!!!!!!!!!!! Сонам хохочет, как сумасшедший,
когда я говорю, что в sure такая же «ш» как в слове «Шива»,
то есть как индийцы произносят Шива, а у меня везде русская буква «ш», хоть за «шуйкайся».
Идём в гурудвару. Наташке
нечем покрыть волосы, она заматывает их футболкой Сонама, продолжает с ним
заигрывать (я уверена, что неосознанно. Хм, странно, что я, ненавидящая людей,
всех всегда оправдываю и вижу в них лучшее). В гурудваре мягкий ковёр под
ногами, приятная прохлада. Брамин (у сикхов он брамином называется??) выглядит
суровым, но глаза лучатся добротой. То же самое – подойти, сесть на коленки,
наклонить голову, взять просад. Брамин зовёт Наташку, она не идёт. Я считаю это
неуважением. Она говорит, что ей нафиг не нужен просад, да мне тоже не особо
нужен. Сонам поклоняется божествам во всех храмах. Мне это нравится. Он
почитает и уважает культуру той страны, в которой живёт. Он нравится мне всё
больше, и нет желания сильнее, чем
обнять его, растрепать его жёсткие непослушные кудри.
Далее Сонам ведёт нас в Мата Мандир, спрашивая
дорогу у местных, предлагая нам кокос. В Мата Мандире можно загадать желание, несмотря
на все мои убеждения по поводу загаданных желаний. Я знаю, что боги мудрее. А
ну как они исполнят его? Лет через 5,
скажем, когда тебе это будет не надо. Вот, например, попросишь ты у богов у
любви. Окей, скажут боги, и дадут тебе в качестве любви индуистского брамина и
что с этим делать, как жить? Только страдать и на куски сердце своё
кровоточащее резать, а зачем такая любовь? Так сама просила – получи. И
несмотря на это, я всё-таки слабый земной человек, я загадываю желание. А ведь
аукнется, отзовётся эхом. Иногда
некоторые свои желания ты получаешь по очень высокой цене, слишком высокой.
Пусть лучше боги сами решат, им там виднее. А я тихо пойду по своему пути. Ом Намо Бхагавате Васудевайа!
А мы, тем временем, идём
по базару, о господи, как же это базар, ведущий к реке, похож на базары
Варанаси, узкий, извилистый, стремящийся вниз. Сердце начинает отстукивать и
отзванивать, вспоминаю запах горелого человеческого мяса, пепел от тел, летящий
в лицо, погружаюсь в воспоминания, но вытаскиваю за уши себя: быть здесь и
сейчас, есть только здесь и сейчас. Читта вритти ниродха – прекращение
колебаний сознания. Сознание моё подобно дикой необъезженной необузданной
чистокровной породистой лошади. И Сонам своими перекатывающимися под белой
футболкой мышцами не даёт покоя.
На берегу реки несколько
храмов, посещаем и их. У реки есть кремационный гхат, но площадки для кремации
поросли мелкой травкой, наверное, давно не жгли никого. Хотя Сонам уверяет, что
гхаты действующие. Сонам просит его сфоткать у Шива лингама, ээх, мужики и в
Индии мужики, любят они лингамы! Сонам в 3 секунды забивает себе косячок и
курит, странно, что даже не предлагает.
Глаза без ресниц выглядят такими беззащитными и в тоже время затягивают
внутрь, Сонам не выдерживает моего взгляда (только один человек его выдерживал,
вряд ли от силы духа, скорее ради любопытства – а что потом? И ещё садху
некоторые смотрят так, будто читают открытую книгу). После перекура идём в
храм, в котором Сонам никогда не был, но очень хочет посмотреть. А в храме –
пуджа. Как только мы заходим, все сворачивают на нас шеи, потом достают
телефоны и начинают фотографировать. Почувствуй себя суперстар! Улыбаюсь
улыбкой кинозвезды, всем позирую. Садимся скромненько с краю. Ко мне подходит
женщина и начинает вичкантрить. Ого-го! Ничего, вырабатывается смирение таким
образом. Женщина думает, что говорит по-английски, в её каше словесной я
улавливаю ничего, Сонам мне снова всё переводит. Тётка в недоумении – как это с
английского можно переводить на английский, но я отвечаю тётке – она тоже не
понимает, Сонам переводит на хинди. Почему-то я в центре внимания, Натаху все
игнорируют, может, потому что у меня волосы белые? Или надо было сидеть с
выражением на лице: «отвали!» Женщины просят меня станцевать. Ладно, ладно.
Выхожу и отжигаю с ними, там и мужики сидят – двуполая пуджа получается,
какой-то мужик пускается в пляс. Вот так
они поклоняются Шиве - богу танца, это богоугодное дело. Потом нам всем
впихивают по тарелке просада – надо есть. Женщина спрашивает, где я так
научилась танцевать. Отвечаю, что это импровизация, и что под таблу невозможно
не танцевать. Тётка спрашивает, люблю ли я Шиву. Ом Намах Шивайя, - отвечаю я.
Тётка в восторге. Я пытаюсь то, что
знаю, говорить на хинди, а что нет – на английском. Тётка начинает меня
понимать, но я её – нет. Первый раз в жизни увидела белую, да ещё и лепечущую
на хинди. Подошёл какой-то молодой мужчина с ребёнком на руках, девочка с ДЦП,
глажу девочку по голове, ей должно быть, около года, мужчина сияет, ну пусть он
думает, что это поможет его дочке. Наталья берёт девочку на руки, та даже не
держит голову. Мне очень жаль ребёнка и этого молодого мужчину, но он так
открыто улыбается, так по-доброму смотрит, что я улыбаюсь ему в ответ. Мне
больно. Не могу видеть, как они страдают. Индия – это сильнейшие эмоциональные
качели: вот ты только смеялся и танцевал, и вот ты плачешь от горя, вот ты
любил, и вот ты одинок, вот ты на вершине счастья, и вот ты падаешь на дно
горя, вот все с тобой добры и приветливы, все помогают и берегут и бесплатно
поят чаями, а вот тебя пытаются изнасиловать или ограбить, причём скорость этих
перепадов такая, будто крутишься на чёртовом колесе, небо и земля с бешеной
скоростью сменяют друг друга перед глазами. И не остановиться. Только лететь. В
бездну, в космос. Только всё это проживать, выпивать до дна. Всё это настолько
острое, пряное, рьяное, живое, страстное, что эмоции вечно на пике, на износе и
тебя накрывает. От эмоционального перегрева. Без меры в Индии всё. По
максимуму. Смеёшься звонко, потом рыдаешь. И всё от души. Это невозможно
описать, можно только прожить, прочувствовать, огромным половником есть эти
эмоциональные перепады. Ты летишь на этих качелях, только бы не упасть. А
упадёшь – смерть, выгоришь дотла, ничего уже не спасёт. Индийские сказки. Я
лечу на карусели без крепления: и вот снова передо мной парной адский Дели,
горный Манали и Вашишт, весь мой путь и встреченные люди, безумный карнавал
эмоций.
- Ана, ты так красиво танцуешь, - приводит меня в сознание Сонам.
- тебе понравилось?
- да.
- я могу станцевать для тебя. Только для тебя.
Молчит, крутит косяк. Ну,
молчи.
- Знаешь, а вот в России не танцуют в храмах.
- Почему? Богам же нравится, когда люди
танцуют и радуются, и почитают их.
- в христианстве всё по-другому.
- ты христианка?
- нет. Я скорее хинду.
-хинду? Нет, ты не хинду.
- я не соблюдаю обычаев, но индийская религия
мне ближе. Я не разделяю идей христианства.
- а буддизм?
- как учение Будды Гаутамы – да, как религию –
нет.
- почему?
- монахи мне кажутся фальшивыми. И всё, что
этому сопутствует.
- это не так…
- В моей стране несколько девушек станцевали
на алтаре главного храма России, их посадили в тюрьму на 2 года (имею в виду
Pussy Riot)
- Ты шутишь? Такого не может быть.
- может, Сонам.
- прямо в тюрьму на два года? Ведь они делали
честь этим для вашего бога.
- они станцевали в храме, а на ютубе выложили
запись этого танца, наложили песню, в которой они просят Деву Марию прогнать
нашего президента. Их посадили по политическим мотивам, но для народа всё
выставили так, будто они оскорбили религиозных людей танцем.
- как люди могли поверить, что танец может
оскорбить веру?
- в России люди очень тупые.
- я думал, россия – это европейская страна
- россия – это не Европа, и не Азия, оттого
там все сумасшедшие.
- и они сидят в тюрьме, потому что все думают,
что они плохо поступили, когда танцевали в храме?
- да. Pussy Riot набери в гугле, можешь побольше прочитать.
- Ана, ты точно не шутишь, что их в тюрьму посадили?
- нет. Но истинная причина – политика. Люди
думают, что они в тюрьме, потому что оскорбили религию.
- люди у вас глупые, но ведь у вас не король,
а демократический президент, почему так произошло?
- он король на самом деле. А в Бутане король?
- раньше был король, сейчас демократическая
республика.
Сонам ещё несколько раз
переспрашивает, верно ли он понял, и какие люди глупые – танцевать в храме
запрещено, ведь танец – это поклонение
богам.
Я залипаю. Ведь неизвестно,
любил ли танцы христианский бог, как любил их Шива. Ведь Иисус – это же пророк,
сын бога. Что это за Бог такой, у которого люди – рабы, который сына своего на
страшную смерть послал. Это не бог, может, у нас, как обычно всё с ног на голову
перевёрнуто, ведь это больше на дьявола походит, нежели на бога. Пойду-ка я
лучше ещё станцую перед алтарём Шивы на сансете.
Выходим из темпла, садимся
на скамейку на вершине холма. Сонам крутит косячок. Мне хочется затянуться, но
его гашиш не пахнет приятно травами, а воняет какой-то гадостью. Такую гадость
точно не хочу. Сонам как и все, в шоке от того, что мы курим биди. Говорит, что
Тара биди – это лучшие биди в Индии, легко запомнить – Тара биди и Тарна темпл,
который мы завтра должны будем посетить.
Берём рикшу, потому что
Сонаму надо успеть на автобус.И вдруг видим – идёт огромный разрисованный
храмовый слон, Натаха и Сонам успевают погладить его по хоботу, а я нет, я так
расстроена этим, что как маленькой девочке хочется жаловаться всему миру. Я
тоже хочу погладить слона, я тоже люблю слонов. Ну почему? Я тормоз по
жизни - соображаю медленно, всё делаю
медленно и слоны мимо меня проходят. Это несправедливо. Сонам успокаивает меня,
говорит, что это добрый знак, это к счастью - встретить слона. Наташа говорит,
что русская хорошая примета - встретить свадьбу. Я не хочу свадьбу, я хочу
слона. Вот в следующий раз поеду в слоновий заповедник, буду там их намывать.
Кормить и гладить. Слоны, это же СЛОНЫ! Идёт такое огромноё чудо, оно такое
большое и такое знаменательное, что пока я пыталась уместить в своей голове,
что вижу слона, он прошёл мимо((( Сонам, найди мне слона, Сонам, я хочу слона,
немедленно!!!! Это всё я кричу внутри себя. Я всегда кричу только внутри. И
только себе. Мне кажется, что я проморгала своё счастье. Слон,
вернись!!!!!!!!!!! Однажды слон положил мне хобот на голову – благословил. За
это слону в хобот полагалось дать денег.
Приехав на главную площадь, спускаемся с неё в
парк. Парк выглядит очень по-европейски: круглый, с подстриженными деревьями и
цветами, в парке полно людей, индийские парни смотрят на нас, пооткрывав рты,
разве что слюной не исходят, и все фоткают, фоткают. Сонам покупает нам чай.
Разговор заходит о медитации и випассане. Наталья ничего об этом не знает, ей
интересно, Сонам с удовольствием ей рассказывает, я перевожу с унылым видом,
мне скучно. Сонам, друг мой, ты хоть паузы делай, дай мне перевести. Причём говорит
он всё это, глядя на меня. Мне-то всё это известно, чего на меня смотреть. Тут
он начинает смотреть на Наташу, а я что-то вроде мебели-переводчика.
Смотрю на часы на руке
Сонама – да ему пора уже. Но тут он встаёт и говорит, что забыл показать нам
замок, точнее, где раньше был замок, там жил король, а теперь там ресторан. Идём
в замок. Внутри представлены королевские фото, предметы интерьера, ружья. В
ресторане готовится свадебный банкет, собираются гости. Сонам со смехом заявляет:
«Вот мы видели индийский добрый знак – слона, а теперь русский - свадьба!» Но жениха с невестой мы не
видели, только гостей. Я даже не слышала никогда, что в россии есть такая
примета. Потрясающий закат. Солнце кроваво-красным закатом укутывает главную
площадь Манди. Садимся на ступеньки. Сонаму пора. Хочу обнять его на прощание,
но стесняюсь. Он настоятельно рекомендует прямиком идти в отель, или же ужинать
где-то совсем близко к отелю, на центральной улице и самое позднее в 9 сидеть в
номере, закрывшись на все замки.
- Ана, обещаешь, что
сейчас пойдёте в отель.
- мы хотим поесть индийской еды, где
посоветуешь?
- пенджаби дхаба – лучшая индийская дхаба в
городе. Только сразу после этого в отель.
- да, Сонам,
я не первый раз в Индии, я тебя прекрасно поняла. Спасибо за прогулку.
- вам спасибо.
Я только собираюсь пожать
ему руку на прощание, как он встаёт и уходит. Наташка кричит ему название
отеля, я добавляю, если он не уедет, мы будем или в отеле или в пенджаби дхабе.
В быстро надвигающихся сумерках идём
сквозь площадь, сквозь кучу мужиков, пожирающих нас глазами, я закуталась в
свой платок, сделав из него хиджаб, ох уж эта Наташка со своими голыми плечами!
Манди - это тебе не Гоа. Мы бежим в отель, она одевает футболку с плечами, мы
берём дождевики, так как начался дождь, и идём в Пенджаби дхабу. Обсуждаем,
почему же Сонам в последний момент пошёл в замок, а не поехал? Он не хотел уезжать, это ясно.
Он хотел побыть с нами. С кем из нас? Или просто с нами, без всяких подтекстов?
Но он забрал у Натахи футболку из сумки,
значит, не оставил себе повода вернуться. Но я уверена, что в 8 вечера ни о
каких автобусах не может быть и речи. Вопрос только в том, что он предпочтёт – провести
ночь с нами ( в нашем гесте) или уехать в Ревалсар на такси. Эх Сонам, Сонам, холодным мужчинам – холодные
женщины…