Аша и Гокул. Аша закуривает. Картинно так, как в кино. Будто давно хотела выговориться, и тут подвернулся удачный сл...

понедельник, 26 января 2015

12:29

ничто не случайно

Аша
и Гокул.

Аша закуривает.
Картинно так, как в кино. Будто давно хотела выговориться, и тут подвернулся
удачный слушатель, а теперь она думает: а достойный ли? И закуривает паузы. А я
боюсь что-то спросить. Уж слишком откровенно и о личном.

Аша продолжает,
закрывая иногда глаза и вытирая пот полотенцем, адова жарища +48.

В общем, мы, пройдя по
каким-то узким и тёмным улицам, оказались в …я тогда подумала в студенческой
общаге. Большего убожества я в жизни не видела, поверь мне, а я видела в Индии
многое. И это юные «сыны Ганги» в таких условиях существуют? Мрачная комната с
кроватью, в коридоре электроплитка стоит на полу, воды нет, туалет ужасен, тоже
в коридоре. Малюсенькое оконце в тёмный узкий закоулок. Мне тогда плевать было.
Друг стоит на шухере у входа в здание.
Электричества нет, как впрочем, всегда. Гокул зажигает свечи. Я смотрю
на него и не могу насмотреться, а он пахнет благовониями и Индией, такой
дурманящей, пахнет моим помешательством, я на расстоянии слышу, как стучит его
сердце, как сумасшедшее, бьётся и рвётся наружу. Говорю ему: «Гокул, я слышу
твоё сердце», «А я хочу услышать твоё», - шепчет он. Потом встаёт, задувает все
свечи и начинается самая сумасшедшая ночь в моей жизни. В какой-то момент до
меня вдруг доходит, что у него никогда не было женщины, никогда, никогда,
никогда, никогда. Ты понимаешь? Это что с ним случилось, что он вот так вот
меня привёл, в общагу к другу. Это я так ему понравилась или так припёрло? И
потом у меня мелькнуло молнией: это я сейчас чем занимаюсь, это я сейчас
невинности лишаю юного пуджари с Ганга аарти, это он-то плейбой и пожиратель
девичьих сердец, со штабелями девчонок???!!! Ну-ну. Становится неловко и
стыдно. Мелькает мысль всё это прекратить немедленно, но мы уже не можем
остановиться. Я растворяюсь в его руках, тону в этих запахах и улетаю.

В самый ответственный
момент я слышу крик друга Гокула, мне сперва показалось, что он вломился в
комнату, но кричал он снаружи. Гокул кричит чтоб я быстро одевалась, но это я
итак поняла. Слава богу, что в порыве страсти ничего почти снято не было. Через
несколько мгновений в комнату вваливается жуткого вида огромный жирный мужик,
как котят, расшвыривает нас по углам, хватает меня своей лапищей размером с
меня, грохает на кровать и пришпиливает к кровати. Я даже испугаться не успела,
настолько была в шоке от неожиданности. Почему-то мне казалось, что он - главный
дядька студенческой общаги с пуджари, со служителями культа, что-что, а
насиловать не будет. В общем, пока я так медленно пыталась осознать, что вот
это существо меня сейчас будет насиловать, на него истеричным зверем наскочил
Гокул, толстяк ослабил хватку, и мне удалось выскочить, соскользнуть с кровати
и вжаться в угол. Толстяк швырнул Гокула о стенку, почти размазав, перегородил
выход. Тут вбежал друг, мелкий такой щуплый парнишка, толку-то от него, они
вдвоём с Гокулом снова кидаются на громилу,
пока громила соображает, кто здесь ещё, Гокул заслоняет меня собой, я
вцепляюсь за него мёртвой хваткой, сцепляю пальцы, а он сжимает поверх моих рук
свои – всё, мы как одно целое теперь, попробуй расцепи. И знаешь, что я в этот
момент думала? Знаешь? Ты не поверишь никогда!!!!! Я думала о том, как же
здорово вот так крепко с ним обниматься, он стеной меня заслоняет, я слышу
бешеный стук его сердца и запах страха, не своего, его, и хочу поцеловать его в
шею, а этот толстый громила, что он вообще здесь делает. Осознаю, что я
маньячка. Меня собираются насиловать, а я мечтаю о сексе с другим мужчиной.
Совсем башню унесло, девочка моя?

Тут толстяк пытается
нас расцепить, но у него ничего не выходит, он понимает, что мы как единый
организм, насиловать обоих придётся. Друг Гокула встаёт на колени и молит
громилу отпустить меня с миром. Я начинаю впадать в ступор. Мне делается
страшно. Толстяк тычет мне два пальца в лицо и говорит: «Секс со мной две
минуты, иначе я звоню в полицию!» Прекрасно, ору я, и звони, за попытку
изнасилования сядешь. Гокул говорит мне помолчать, так как сейчас мужской
разговор начинается. Как это помолчать? Они что сейчас будут решать, сколько
минут меня насиловать, или что? И тут понимаю всю картину: полиция наверняка
куплена, а если нет, то, разумеется, не откажется поиграться с иностранкой,
парней выгонят с позором из универа, да мало ли что. Прямо-таки хочется
извиниться: эй, Толстяк, я это … не подумав брякнула, давай искать консенсус. Денег
ему дать. Меж тем, руки Гокула стискивают мои пальцы до хруста, Толстяк
приближается, мы пятимся в полумраке к стене, Друг нервно и резко бросается на
громилу, отлетает от ответного удара в стену. Хоть бы не сломал себе ничего. И
тут меня озарять начинает: а кто я такая для Гокула? Никто. Просто иностранная
дамочка, с которой можно поразвлечься, ему охота из универа вылететь, с аарти,
позор же на весь город, на всю семью, кто потом дочь свою за него замуж выдаст?
И я осознаю, что сейчас Гокул скажет мне: «Иди, у тебя нет другого выхода», и
отпустит мои руки. И знаешь, все мои мысли были только о том, что мой Ангел
может меня предать, отдать на растерзание Толстяку. Мне было плевать, что со
мной потом будет, Толстяка я не боялась, если Гокул меня отпустит, мой мир
рухнет, и уже не важно, что со мной сделает Толстяк. Толстяк же смотрит грозно,
в одной руке телефон, и они орут втроём между собой так быстро и
скоропалительно, что я ничего не понимаю, Толстяк тычет мне в нос один палец: «Ты мне нравишься, куколка,
секс со мной одна минута, и все свободны». Хм, интересно, а кто с секундомером
стоять будет? Странная логика. Я вдруг понимаю, что если Гокул поймёт, что я не
шлюха, то не отпустит меня, и Толстый нас не расцепит. И я лепечу что-то
наивное: «Я только твоя, твоя женщина, я только для тебя. Нет, пожалуйста, не
отдавай меня ему, я не хочу с ним секса». Гокул поворачивает ко мне лицо:
«Какой секс, успокойся, я тебя не отдам!» У меня будто камень с души свалился,
стало не так страшно. Но я же с ним, слава Шиве, если час знакома, как я могу
ему доверять. Но больше всего меня восхищает Друг: то умоляет громилу, то орёт,
то бешено кидается и бьёт в челюсть, получает сполна и снова молит отпустить
леди, она ни в чём не виновата. Я шепчу Гокулу, что я могу дать доллары, рупии,
что угодно, сколько Толстяк хочет, чтобы мы спокойно покинули это помещение.
Гокул долго торгуется с Толстяком, но Толстяк только хочет секса, ему никакие
деньги не нужны. И ещё в Индии, говорят, один Бог – Шри Баблонатх! В этой ситуации громила
не позарился на мои зелёненькие хрустящие доллары. Шепчу Гокулу в ухо,
одновременно борясь с желанием поцеловать это ухо: «Почему он грозит полицией,
в Индии – это что, преступление?», на что Гокул говорит мне: «Это темпл!» (храм). Как темпл, где темпл, какой
темпл, почему темпл, ты шутишь, ты НЕНОРМАЛЬНЫЙ»,- ору я. Брамин, религиозное
лицо, пуджари, приводит девушку заниматься любовью в ХРАМ. Уму непостижимо. Как
так можно?! Совсем мозги переклинило, да? Совсем сдурел? А друг…Друг
тоже…впрочем, этому дьяволёнку Гокулу отказать невозможно. Он умеет добиваться
своего. И это был переломный момент в той ночи. Толстяк, видимо, понял, что я и
впрямь не знала, что мы в храме находимся, посмотрел даже как-то с жалостью.
Сказал что-то Гокулу, Гокул сказал мне, чтобы я сказала Толстяку, что приду
завтра, так как сейчас мой отель закроют, и мне надо идти, а завтра я приду.

- Я не стану говорить, что я шлюха, и что мне
по кайфу с ним 2 или сколько он там хочет минут, и, разумеется, он не поверит,
что я приду.

- Аша, я тебя умоляю, скажи ему, он поверит, и
мы все уйдём.

-А что будет с твоим другом?

- Я не знаю…

Я говорю Толстяку, что
приду завтра. Он, конечно же, не верит, орёт всё также, но уже не нападает.
Вмешивается Друг, опять долгие переговоры. Друг встаёт на колени и на коленях
молит Толстяка. Гокул снова просит меня помолчать, тут и Толстяк взывает, чтобы
я заткнула свой поганый рот, потому что мужчины разговаривают. А я что, а я ничего, хорошо, решайте без меня, кто и
сколько со мной хочет минут, я уже хочу, чтобы это когда-нибудь кончилось, сил
бояться уже нет. Гокул стискивает мои пальцы: «Не бойся любимая, я тебя не
отдам!». И я верю. Я почему-то ему верю.

Через мучительно долгое
время переговоров, где громче всех умоляет Друг, Гокул говорит мне: «Он
согласен нас отпустить, но ты должна пожать ему руку в знак примирения». Что?
Что пожать? А больше ничего ему пожать не надо! Он же схватит меня в этот
момент и всё. Не прощу Гокулу никогда, из-под земли найду тебя и порежу в мясо.
И заставлю жрать Толстяка. Мне страшно, но выбора нет. Одной рукой вцеплюясь в
Гокула, другую руку отцепляю, мы медленно движемся к Толстяку. Я протягиваю ему
руку, громила жмёт её своей потной противной граблей и шепчет: «Простите, мадам!»,
я жду всё подвоха, но Толстяк отпускает мою руку. Гокул хватает меня, наши
кеды, кричит: скорее, скорее. На меня нападает ступор, он хватает и меня,
спускает с лестницы, босиком в кромешной тьме мы заворачиваем в ближайшую
подворотню, он надевает на меня кеды, мои ноги трясутся и не слушаются. Потом
обнимает меня, гладит по волосам, я знаю, что ему тоже страшно, но он меня
спас. Или нет? Закуриваем.

- Что
сейчас будет с твоим другом?

- Я не знаю.

У меня сложилось
стойкое ощущение, что меня обменяли на Друга. Друга было жалко до слёз.

Так начался мой роман с
пуджари."

@темы: в постели с пуджари